Обычные ссылки наших радикал-реформаторов на то, что, дескать, Россия как часть общемировой экономической системы стала жертвой финансового кризиса, разразившегося в 1997 г. в странах Юго-Восточной Азии, не выдерживают критики. Наша экономика никакими нитями не была связана с корнями того кризиса. На первых порах даже громогласно трубили о том, что тот - азиатский - кризис выгоден России, потому что иностранные капиталы сбежали оттуда частично в Россию. Вся беда состояла в том, что мы принимали за иностранных инвесторов международных игроков на финансовой бирже, людей, которые не вкладывали капитал в реальный сектор экономики, а играли на курсах ценных бумаг. Какая бы кризисная ситуация ни сложилась в экономике страны, но промышленное производство не может в одночасье, на птичий манер, сорваться и улететь из страны, а спекулянт-финансист только тем и занимается, что скупает и сбрасывает ценные бумаги чужой страны в зависимости от поступающей к нему разведывательной информации или от его собственной оценки ситуации в стране.
Латая бюджетные дыры, правительство систематически отщипывало средства от сумм, предусмотренных на социальные программы. В норму вошла система задержки выплаты заработной платы. Во многих отраслях люди не получали зарплату по году, периодически перестали выплачивать пенсии. Все это вело к растущему накалу внутриполитической напряженности. Безграничное терпение стало давать трещины. С весны 1998 г. взбунтовались шахтеры. Б. Ельцин пишет об этом так: "...К сезонному обострению в шахтерских регионах прежнее правительство как-то уже приспособилось. Обычно председатель правительства весной собирал у себя губернаторов, руководителей отрасли, профсоюзных шахтерских лидеров. Правительство выделяло шахтерам кредиты, списывало их долги, и с грехом пополам каждый раз удавалось шахтерский кризис смягчить. В этот раз только что назначенный и утвержденный Думой Кириенко упустил надвигающуюся опасность" (Б. Ельцин. "Президентский марафон", стр. 206).
На самом деле кризис угольной промышленности имел куда более серьезные причины. Проведенная приватизация многих шахт имела самым первым результатом резкое повышение цены на уголь. Между производителями топлива и конечными потребителями выстроилась длинная цепочка фирм-посредников, каждая из которых "наваривала" свой куш, не выходя из московских офисов. В результате традиционные покупатели угля - в частности, почти все сельские районы оказались неплатежеспособными. Рынок потребителей съежился, началось затоваривание, за которым последовало закрытие шахт и увольнение горняков. Для обывателей рассказывалась вечная байка о том, что шахты старые, оборудование морально изношенное, а уголь неконкурентный. Удивляло только то, что Россия продолжала активно торговать углем с зарубежными странами.
Шахтеры - народ организованный, когда-то, в 1990-1991 гг., их этому учили комиссары от "демократии", активно задействовавшие этот отряд рабочего класса для расшатывания социальных устоев прежнего коммунистического строя. Тогда шахтеров убеждали, что, как только шахты перейдут в руки реальных собственников, резко повысятся зарплаты, улучшатся условия труда. Теперь на собственном опыте они убедились, что все эти штучки были нужны "демократам" только для завоевания власти. Тогда они вспомнили о прежнем противостоянии власти и отправили в Москву десант, который занял Горбатый мост, что стоит на виду у Белого дома, и стал постоянно действующим забастовочным пикетом. Шахтеры стучали касками по асфальту, объявляли голодовку. Они превратились в политический фактор в Москве. К ним приезжали депутаты Думы, представители политических партий и движений. Простые москвичи приносили шахтерам в их палатки горячую пищу, одежду. К. ним нередко приезжали артисты, устраивавшие маленькие концерты. Правительство делало вид, что ничего не замечает, "большая" пресса старательно замалчивала протестую акцию. Но власть не учла, что за спиной этого символического пикета стояла огромная озлобленная масса горняков по всей стране. Их экономические требования быстро трансформировались в политические лозунги "Правительство в отставку! Долой Ельцина!".
Ответственный за социальную политику вице-премьер Олег Сысуев мотался по регионам с чемоданами денег и полномочиями подписывать любые соглашения с шахтерскими коллективами, лишь бы предотвратить начавшуюся "рельсовую" войну, когда доведенные до отчаяния рабочие перекрывали своими телами железнодорожные магистрали. Однажды он впопыхах даже подписал документ, в котором черным по белому было написано, что правительство согласно с тем, что Ельцин должен уйти в отставку.
2 июня в Кремле изрядно озабоченный президент встретился с одиннадцатью крупнейшими банкирами-олигархами России. Обсуждалось экономическое положение страны. Ключевым был один вопрос: где взять деньги? Президент был настроен примиренчески: "Страна у нас на всех одна, не следует раскачивать лодку, в которой все сидим вместе". Потом участники встречи признали, что речь шла о преодолении раскола в "российской элите". Банкиры-кредиторы пообещали потерпеть и не требовать немедленной расплаты по долгам ГКО-ОФЗ, правительство обещало сделать жизнь своих кредиторов комфортной. Было решено создать при правительстве некий экономический совет, в который должны были войти все представители крупнейших банков и компаний. Александр Смоленский (СБС-АГРО банк) назвал этот орган своеобразным экономическим Политбюро.
Банкиры, тем не менее, дали понять президенту и премьеру, что внутренних ресурсов России не хватит для преодоления финансовых трудностей, и настойчиво требовали возвращения А. Чубайса в состав правительства, назначения его на пост специального представителя президента по связям с международными финансовыми организациями.
Теперь, когда прошли годы после этой встречи, видно, что получение крупных иностранных заимствований было не средством выправления кризисной ситуации в России, а лишь дополнительной возможностью уворовать живые долларовые поступления в преддверии катастрофы, повесив новые займы на шею государства, а стало быть, простых налогоплательщиков.
А. Чубайс, получивший соответствующие полномочия, буквально утром следующего дня вылетел в Вашингтон, наговорил, как обычно, "сорок бочек арестантов" про угрозу неминуемого коммунистического реванша, если не дадут денег, получил шесть миллиардов долларов в качестве чрезвычайного стабилизационного кредита. Этот кредит пришел в июле и бесследно исчез в считанные недели. Все участники рынка (те самые олигархи, что заседали в Кремле) сбрасывали имевшиеся у них ценные бумаги, а вырученные доллары немедленно переводили за границу.
Сама катастрофа, в ее видимом для простого гражданина России измерении, началась 13 августа, когда Центральный банк объявил о своем намерении сократить продажу валюты банкам, где долларовые суммы исчезали, как в черной дыре. Это привело к тому, что в обменных пунктах повесили объявления: "Валюты нет!". В тот же день состоялись переговоры по телесвязи между заместителями министров стран "семерки". Никто не мог предложить никакой панацеи, все говорили только о девальвации рубля.
Сам президент в эти дни отдыхал на Валдае. 14 августа он прибыл с рабочим визитом в Новгород и там сделал заявление, "обессмертившее" его роль в финансовом кризисе. Он заявил следующее: "Девальвации не будет, это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано, каждые сутки проводится работа и контроль ситуации в этой сфере. Без контроля работа в этой сфере не пойдет... Сейчас идет новая волна мирового финансового кризиса, и нам надо снова поднапрячься, чтобы достойно встретить ее. Мы свои резервы подсчитали и готовы эту волну встретить". "Ни в коем случае из-за ситуации на финансовых рынках не прерву отпуск. Ведь как только я это сделаю, начнутся разговоры о том, что там заваруха, там катастрофа, дело валится" (Цит. по кн.: "Россия-2000. Современная политическая история". М., 2000, стр. 435).
