– Ты согласна? А ну-ка скажи, что ты думаешь о своем подарке?
Джулия в подарок получила тоже цепочку, идеально подходящую к их обручальным кольцам, – переплетенные полоски белого и желтого золота, навеки спаянные огнем.
– О, Джеффри!
– Тебе нравится. – Это был не вопрос, а утверждение, потому что Джеффри увидел радость в сияющих лавандовых глазах. – И вот еще что я хочу вам сказать, прежде чем Мерри убежит в школу: у меня будет несколько выходных, совпадающих с ее весенними каникулами. Поскольку осталось меньше месяца, я бы хотел обсудить ваши планы.
– Но ведь может так случиться, что тебе придется работать, папочка.
– Нет, Мерри, я не буду работать в эти дни, что бы ни произошло.
– Но если случится что-то очень важное, вроде мирной конференции… Я не расстроюсь, если ты не сможешь быть с нами.
– Все будет хорошо, детка, ведь правда? – спросил Джеффри у своей милой девочки. Но он уже знал ответ: «Да, все будет хорошо», потому что они очень любили друг друга. – Но я уверен, что двух отпусков подряд не бывает, так что планы на один лучше составить немедленно.
Через пять минут после того, как Мерри убежала в школу, Джеффри с Джулией вышли в вестибюль, чтобы дождаться там лимузина со студии.
– Мне очень нравится цепочка, Джеффри. И то, что ты наметил себе отпуск. У нас ведь до сих пор не было медового месяца, дорогой?
– Я думал, может, отложить его до тех пор, пока все наши дети подрастут. Но я не представляю, как мы могли бы поехать куда-то без Мерри, а ты?
– Я тоже.
Джеффри нежно поцеловал Джулию. Когда лимузин показался на дорожке, ведущей к подъезду, Джеффри взял свой «дипломат», в котором лежал двойной альбом Сэма Хантера.
– Я люблю тебя, Джули.
– Я хочу, чтобы ты любил меня. – Джулия улыбнулась ему, и в ее улыбке не было и тени сомнения. – И я желаю счастья Дайане.
– Здравствуй, Дайана, – спокойно проговорил Джеффри, позвонив Дайане по ее личному телефону.
– Джеффри?
– Я должен увидеть тебя. Это очень важно.
– Джеффри…
– Это идея Джулии, – добавил Джеффри.
– Да?
– Ты свободна сегодня вечером?
– Нет. Вообще-то в семь вечера я улетаю на отдых во Флориду.
– Во Флориду, а не в Малибу?
– Ты так хорошо знаешь меня. Мне иногда приходят в голову мазохистские идеи. Вот и недавно я придумала, что должна проверить состояние Дженни. Поэтому и взяла отпуск. Мне нужно по душам побеседовать с самой собой.
– А не появятся у тебя другие темы для разговора?
– Кроме Сэма? Ах да, мне предложили подумать о том, чтобы я возглавила институт. Мне не кажется, что это очень важно для института, потому что мы с Томом больше не враждуем. Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы эта должность досталась Тому. Я уже подумываю, не вычеркнуть ли себя из списка кандидатов.
– Знаешь, я чувствую, что все должно получиться.
– Ты это серьезно? Какое мудрое замечание, основанное на фактах, господин ведущий!
«У меня и в самом деле есть факты», – подумал Джеффри.
– Ты сможешь увидеться со мной до отъезда, Дайана?
– То есть днем?
– Когда сможешь.
– Я вообще-то свободна, занимаюсь сейчас только бумагами.
– Так давай встретимся у тебя через час. О’кей?
– Привет! – Джеффри тепло улыбнулся знакомым сапфировым глазам.
Она была немного усталой, но тоже приветливо улыбалась ему.
– Привет! – Подняв вверх голову, Дайана тихо спросила: – Это правда была идея Джулии?
– Правда. Вчера вечером мы обнаружили кое-что, о чем ты должна узнать. Джулия уверена, что это важно для тебя, и предложила, чтобы мы с тобой встретились. – Взгляд Джеффри на мгновение оторвался от глаз Дайаны, и он окинул взором гостиную. – Тут ведь есть проигрыватель?
– Да. Чейз иногда слушал оперы.
– Отлично. Впрочем, это уже не важно. В альбоме есть буклет со словами песен, – сказал Джеффри, вынимая из «дипломата» альбом Сэма Хантера и вручая его Дайане. А потом, не дожидаясь, пока она будет слушать музыку и мучить себя вопросами, на которые ответят ей песни Сэма, Джеффри поспешил сообщить Дайане: – Сэм все еще любит тебя, дорогая. Всегда любил.
– Что? – Дайана даже не взглянула на альбом. Вместо этого она смотрела прямо в синие глаза, которым так привыкла доверять. – Откуда ты знаешь?
– Из песен этого альбома, который был выпущен совсем недавно. Сэм поет о своей любви к тебе, Дайана. Здесь во всех песнях он обращается к тебе и просит вернуться. Он хотел этого сразу после смерти отца.
– Он обращается ко мне по имени? – тихо спросила Дайана.
– С тех пор как это стало безопасно для тебя, то есть после смерти его родителя. А до этого… Дорогая, это совершенно понятно, что все его произведения всегда были посвящены тебе.
– Так все эти годы… – прошептала Дайана, погрузившись в болезненные воспоминания о невозвратной потере, – он любил меня?
– Да, как любит и теперь. Последняя песня Сэма называется «Королева Сердец». Мне всегда казалось, что это имя тебе подходит, хоть оно тебе и не нравилось. Но Сэм того же мнения, что и я. Свидетельство тому – эта его песня. – Джеффри ласково погладил ее по щеке и заглянул в полные надежды сапфировые глаза. – Теперь мне надо идти, дорогая. Только не слишком-то предавайся воспоминаниям, а не то опоздаешь на самолет.
– Он не улетит раньше семи.
– Нет, Дайана, твой самолет – в четыре. – С этими словами Джеффри вынул из кармана билет на рейс «Юнайтед эйрлайнз». – Он будет в Лос-Анджелесе в половине девятого. Я решил усадить тебя на место «2Б».
– Джеффри…
Джеффри улыбнулся:
– Билет только в один конец.
– Я увижу его, да?
– Надеюсь.
– О, Джеффри, спасибо тебе, – тихо прошептала Дайана. – И пожалуйста, поблагодари Джулию от моего имени.
– Она тоже просила меня сказать тебе спасибо.
Дайана сохранила листок, на котором Сэм написал свой домашний телефон. Она не переписала номер в свою записную книжку, однако почему-то не выбросила смятый листочек.
Прилетев в Лос-Анджелес, она набрала его номер.
– Сэм? Это Дайана.
– Дайана…
– Помнишь меня? – тихо спросила она.
Сэм задал ей тот же вопрос одним дождливым вечером в Бостоне.
– Да. Я помню тебя, – волнуясь, прошептал Сэм. А потом ответил ей ее же словами, прозвучавшими в тот вечер: – Ты где?
