— Хорошо.
Джуд почувствовала неловкость. Упоминание о Клер словно встало между ними.
— Знаешь, — он перешел на ты, — Клер всегда была для меня только другом.
— Теперь знаю, — кивнула Джуд.
— Она будет злиться… если… не могу сказать…
— Спрашиваешь, специально ли я держусь подальше от тебя, чтобы не ранить ее чувства?
— Но ты всегда заботилась о ней.
«Странно, что он не заметил, как изменились мои мысли о Клер за последние две недели. Идиотка, — упрекнула она себя. — Откуда ему знать, если он понятия не имеет, что теперь у Клер появился Джон».
— Я думала о том, что ты сказал. О том, что жалею ее. Так много случилось за это время… Теперь я испытываю к ней совершенно иные чувства. Больше мне ее не жаль. Ты прав. Мы должны жить своей собственной жизнью, делать собственный выбор. Мы с ней по-разному мыслим, по-разному действуем, по-разному относимся к людям и событиям в жизни.
— И как ты относишься к… — запинаясь, спросил Юэн. — Что чувствуешь?
Джуд легко коснулась его лица в темноте. Он шагнул вперед и прижал ее к себе. Их губы оказались совсем близко. Юэн стал покрывать лицо Джуд нежными поцелуями. Они прильнули друг к другу и несколько секунд не расцепляли рук, слушая биение своих сердец.
— Раз уж ты спрашиваешь… Я чувствую себя удивительно счастливой. — Джуд слегка пошатнулась, словно от избытка счастья, и он удержал ее.
— Я тоже, — ответил Юэн, снова целуя ее. — Но нам пора. Давай спускаться, прежде чем упадем в обморок и кувыркнемся через парапет.
Она хихикнула.
На площадке лестницы они остановились, снова обнялись, и он повел ее вниз. Когда они добрались до подножия, Юэн поставил фонарь, подхватил Джуд на руки и, пройдя последние несколько ступенек, прижал ее к стене и долго целовал, пока она не пожаловалась, что угол кирпича впился ей в спину.
Юэн рассмеялся, стряхнул с ее волос мох, и они вышли в ночь.
— Смотри! — тихо произнес Юэн.
Джуд удивленно ахнула. В ярком свете на дальнем конце поляны кружил большой рой мотыльков. Взявшись за руки, они поспешили к ловушке.
— Да здесь их сотни! — вскрикнула Джуд.
— Я же говорил. Где блокнот? Вот, держи. Еще карандаш и фонарик. И сейчас мы посмотрим.
Он деловито встал на колени и вынул один лист акрилового стекла. Десятки мотыльков сидели на яичных решетках, расправив красивые крылышки, словно леди в кринолинах.
— Взгляни! Что это? — воскликнула Джуд, показывая на большого мохнатого золотистого мотылька.
— Бражник. Его гусеница ужасно много пьет. Запиши его.
Она старательно записала.
— А это обычный изумрудник. Маленький ярко-зеленый. Два крапчатых, три атласно-белых.
— Они потрясающие! Больше всего мне нравятся.
— Вот еще два. И гляди на этого. Слоновий ястреб.
— Великолепно!
Она смотрела на большое, мохнатое, розовое с коричневым создание, закружившееся в безумном танце, прежде чем сесть на акриловое стекло.
Юэн отложил яичную картонку и взял другую.
— Эти маленькие более примитивны. Они известны как микромотыльки в противоположность более эволюционно развитым макромотылькам. А, вот оно. — Юэн пошарил в сумке с пластиковыми мешочками для образцов и, вынув один, показал Джуд крошечное, ничем не примечательное насекомое. — Я рад, что заполучил эту пинеллу. Она живет на соснах, что доказывает мою теорию миграции мотыльков. Этот паренек, должно быть, пролетел немалое для него расстояние. Здесь поблизости нет сосен, только рядом с деревней.
— Как же он доберется домой?
— Боюсь, не доберется. Взрослые мотыльки живут не слишком долго. Выйдя из коконов, они очень быстро спариваются, и на этом дело их жизни завершено.
— Все эти усилия только для того, чтобы стать мотыльком, спариться и умереть? Ужасно!
— Разве? — Юэн сделал вид, будто изучает пинеллу. — А мне идея по душе.
Джуд рассмеялась.
— Смотри!
За кругом света стоял непроглядный мрак, и все больше мотыльков падали на простыню за коробкой или бешено кружились вокруг лампы. Многие попадали в коробку и недолго порхали там, прежде чем заползти в яичную ячейку, готовые к идентификации. Юэн называл каждого, и Джуд старательно записывала иностранные слова на слух, если не знала правильного написания.
К одиннадцати часам она записала пятьдесят шесть названий. К полуночи у них было сто десять.
— Невероятно! — ахнула Джуд, когда они в последний раз пересчитали записи.
— В разное время года прилетают разные виды. Только в этих лесах я после приезда сюда обнаружил почти пятьсот.
— Не представляла, что их столько.
— В Англии их две тысячи семьсот видов. И только шестьдесят четыре наименования бабочек. Если мы теряем один или два вида из-за смены климата или других причин, все равно находим новые.
— Ты систематизируешь результаты?
— Конечно. В округе есть клуб любителей мотыльков, и мы делимся полученными знаниями. А теперь, думаю, мы увидели достаточно. Подними фонарь, я выключу лампу, и мы все уберем.
Джуд старалась держать фонарь повыше, пока Юэн ловко разбирал ловушку и вытряхивал мотыльков, упорно отказывающихся покидать яичные картонки или простыню. Мотыльки лезли повсюду: в волосы, одежду, и они старательно чистили друг друга, смеясь и целуясь, прежде чем все собрать и нести к машине.
Высоко в небе последние клочья облаков уносились вдаль.
— Взгляни на звезды! — вскрикнула Джуд. — О, взгляни на звезды!
Они стояли обнявшись, глядя на сияющий в небесах свет.
— Как их много сегодня! Сотни и сотни…
— Вот… — Юэн встряхнул простыню и расстелил на земле.
Они легли, держась за руки и глядя в небо.
— Океан звезд, — прошептал Юэн.
— Уверена, они движутся. Все небо движется!
Он рассмеялся и сжал ее руку.
— Не небо, Джуд, а земля. Земля вращается.
— Да, конечно.
— Вращается вверх, вперед, к свету. Это слова из гимна, насколько я помню.
— Я что-то увидела. Что это?
— Падающая звезда — метеорит. Мы наблюдаем метеоритный дождь. А вот и другая.
Звезды летели вниз, одна за другой, крошечные световые прочерки, как искры от фейерверка, ярко вспыхивающие, но тут же исчезающие.
— Такое странное впечатление. Словно они устроили представление только для нас, — прошептала Джуд.
— Так и есть, — твердо ответил Юэн.
Они лежали молча, каждый думал о своем. И Джуд неожиданно вспомнила другую ночь, когда смотрела на звезды и испытывала такое же невероятное счастье. Это было после школьных танцев, с Марком. Он поклялся на звезде, что они всегда будут друзьями. Это был один из наиболее важных моментов в ее жизни. Теперь она должна признать, что это давно в прошлом. Ушло навсегда, как ушел Марк.
