— Ты согласна выйти за меня замуж? — спросил он. — Я знаю, что, может, слишком тороплюсь… и что я не многое могу тебе предложить, и что… — Он продолжал что-то бормотать, боясь остановиться, боясь услышать слова, которые окончательно похоронят его надежды.
Она приложила пальцы к его губам.
— Конечно, согласна, — с лучезарной улыбкой ответила она.
Повернувшись к Робину, он вопросительно поднял бровь.
Робин ухмыльнулся:
— Я тоже согласен.
Повинуясь одному общему порыву, они повернулись и подняли глаза на скалы, туда, где лежал Нат Томпсон. Диск солнца коснулся горизонта, окрасив небо золотистым сиянием, чуть тронувшим вершины гор.
— По-моему, оно улыбается, — неуверенно проговорила Ники.
Кейн надеялся, что она права.
— Я тоже так думаю, любовь моя, — сказал он, осознав наконец, что, куда бы он теперь ни пошел, у него есть дом. У него есть семья.
И это чудо подарили ему самые неподходящие для этого люди: шериф и бандит.
Он привлек Ники к себе, проникнувшись теми же чувствами, что и она, — горько-сладкой смесью надежды и горя, потерянной и обретенной любви, страданием и прощением, и посмотрел на отблески солнца. Но для него закат еще не наступил. Наоборот, в золотистом сиянии уходящего дня Кейн увидел для себя зарю новой жизни.
Он почувствовал, как Ники крепче сжала его руку, и проследил за ее взглядом: Робин отошел от них, направившись к своей лошади, достал из висевшей на седле корзины ястреба и вытянул руку. Птица, взмахнув крыльями, взмыла в небо и сделала несколько кругов в воздухе. Раздался клекот, и со скалы в небо взлетел другой ястреб. Дьявол покружил еще немного, а затем ринулся навстречу другой птице.
Робин подошел к Кейну и к сестре, и Кейн, положив мальчику на плечо руку, вместе с ним проводил глазами двух ястребов. Они скрылись за холмом, а потом одна из птиц снова вернулась и, немного покружив, села Робину на руку, жалобно вереща.
— Лети, — с нежной суровостью в голосе произнес Робин. — Тебе пора завести свой собственный дом.
Ястреб заверещал, словно возражая, но затем поднялся в воздух и, сделав прощальный круг, исчез навсегда.
Взглянув на Ники и Робина, Кейн увидел на их лицах улыбки: у Ники — увлажненную слезами, у Робина — полную гордости.
Время прощаний.
Время начинать новую жизнь.
Эпилог
Ники и Кейн обменялись клятвами в присутствии того же федерального судьи, который вручил Кейну бумагу о его помиловании. У них было пятеро свидетелей — Дэвид Карсон с женой и сыном, Бен Мастерс и Робин. Робин присутствовал со стороны невесты, а Дэйви выступал в роли шафера.
Когда Кейн, Ники и Робин вместе с Беном Мастерсом прибыли в Остин, их там уже поджидали Дэйви с женой. Дэйви освободили, как только губернатор получил телеграмму об уничтожении Логовища.
Ники с трудом верила в то, что события прошедшей недели были на самом деле, — безумная скачка, возвращение в сожженное Логовище. Она думала, что загрустит, увидев свой дом в руинах, но ничего подобного не произошло. Глядя на пепелище, она ничего не чувствовала, лишь тосковала по двум мужчинам, похороненным в сердце техасской прерии.
Последовавшая затем поездка в Остин измотала ее до полусмерти. Их было всего шестеро: шериф с двумя помощниками, Кейн, Робин и она сама. Бен Мастерс всю дорогу торопил их. Он сказал, что у него в северном Техасе есть дело. Невыплаченный долг.
— Еще один? — удивился Кейн, вслух рассуждая о том, какую еще ловушку уготовил Мастерс своему кредитору. Ники было ясно, что он не простил человека, пославшего его в Логовище. Но Бен, как он настоятельно просил Ники его называть, поджал губы и проигнорировал намеки Кейна.
Ники за время поездки прониклась симпатией к их молчаливому спутнику и сама пригласила Бена на свадьбу. Кейн явно не мог забыть, что им манипулировали, и, хотя он и обрел свободу, ему не нравилось то, каким образом он ее получил. Несмотря на все уговоры, обида его не прошла.
В Остине Ники наблюдала, как Кейн встретился с человеком, ради которого готов был пожертвовать всем. Она робко стояла в стороне, пока эти двое, похлопав друг друга по плечам, обменивались натянутыми улыбками, что, как она успела заметить, обычно происходит, когда мужчины испытывают глубокие чувства и не знают, как их выразить.
Дэйви заговорил первым.
— Спасибо, — сказал он, и Кейн, улыбнувшись, отмахнулся от благодарности и повернулся к стоявшей рядом с ним женщине.
— Ты, как всегда, замечательно выглядишь, — сказал он, вызвав у Ники мучительный приступ ревности. Но он обернулся к ней, и она увидела в его глазах любовь, о которой он до сих пор не научился говорить.
Марта Карсон помогла ей выбрать свадебное платье. Белое платье Ники покупать не хотела. Она была человеком практичным и рассчитывала, что сможет носить его и после свадьбы. Они нашли простое, но милое зеленое платьице, шедшее к ее волосам, которые Марта помогла уложить и убрать цветами.
— Какая ты хорошенькая, — восхищенно сказала ее новая подруга.
— Правда? — недоверчиво произнесла Ники, оглядывая свои короткие волосы.
— Во всяком случае, твой будущий муж так думает. Он от тебя глаз не может оторвать, — улыбнулась Марта. — Кейна О'Брайена никто раньше не мог окрутить, но ты, по-моему, совсем вскружила ему голову.
Ники недоверчиво разглядывала смотревшее на нее из зеркала отражение малознакомой девушки. Ее лицо сияло, и она действительно выглядела прехорошенькой. Она повернулась и крепко обняла Марту.
— Спасибо.
— Не за что, — ответила Марта. — Спасибо тебе, что ты сделала Кейна счастливым. А то уж я боялась, что ему никогда не найти своего счастья. Он всегда шутил, но был таким одиноким. Мы изо всех сил старались, чтобы он почувствовал себя членом нашей семьи, но нам это так и не удалось.
— Он мне немного рассказывал о своем отце, — проговорила Ники.
— Наверное, далеко не все, — сказала Марта. — Отец его чуть было не убил. Никогда не смогу понять, как Кейну удалось выжить и стать тем, кем он стал. Он всегда считал себя никчемным, бесполезным человеком, несмотря на то, что более преданного, лучшего друга нельзя было и пожелать…
Радость Ники померкла, когда она поняла, что пришлось пережить и передумать Кейну за свою жизнь, и в особенности за последние несколько месяцев. Она так им гордилась и дала себе слово, что заставит и его испытать такую же гордость.
А потом они обменялись клятвами в присутствии судьи и свидетелей, и она исподволь наблюдала за ним. В его глазах сквозила неуверенность, она чувствовала его беспокойство, вызванное, как она теперь понимала, мыслью о том, что он ее недостоин и не нужен ей. Она жестом, полным доверия, обхватила его руку, и их пальцы переплелись.
