Если бы Дезмонд догадался даже о сотой части его преступлений, если бы заподозрил, как велика его вина, то, возможно, до этого дурака с затуманенной от пьянства головой дошло бы, что Кентона, который любил совать нос не в свои дела, убил Хендрик.
— Хендрик! Открой дверь!
От громкого стука Хендрик едва не свалился с кресла.
— Я знаю, что ты там. Пусти меня, или я сломаю проклятый замок.
Заскрежетав зубами, Хендрик поднялся, жалея о том, что Питере ушел обедать и потому не может вывести отсюда Дезмонда за ухо. За несколько дней это было уже третье посещение назойливого типа. И все потому, что он потерял свою драгоценную Брандис, а Квентин постоянно терзает его вопросами о Кентоне.
И все-таки Дезмонда нельзя полностью сбрасывать со счетов. Если Квентин в чем-то заподозрил брата, то эти подозрения в конечном итоге могут привести его к семейному поверенному.
Стук в дверь возобновился.
— Хендрик, открой проклятую дверь, или я вышибу ее. Клянусь.
— Иду, Колвертон. Успокойся. — Хендрик щелкнул замком и широко распахнул дверь. — С чего ты вдруг так раскричался? Дезмонд с безумным взглядом влетел в контору:
— Где Питере?
— На обеде, полагаю. — Хендрик поднял бровь, рассматривая встрепанного Дезмонда. — Ты пьян?
— На этот раз нет. — Дезмонд захлопнул за собой дверь. — Ты сукин сын. — Он грозно двинулся на юриста. — Как ты мог такое совершить?
Ярость в голосе Дезмонда заставила Хендрика насторожиться.
— Не знаю, — ответил он, не сделав и шага к отступлению. — Это зависит от того, что ты имеешь в виду.
— Я видел ее, ублюдок, — прорычал Дезмонд. — Я видел записку с угрозами.
Хендрик окаменел:
— Какую записку?
— Обе. Но сейчас я говорю о твоей. О той, где ты грозился убить отца и покончить со мной. Вспомнил?
— Дезмонд, в том, что ты говоришь, нет ни капли смысла. — Хендрик спокойно подошел к буфету и налил в бокал большую порцию мадеры. — Вот. Выпей. Это поможет тебе прийти в себя.
Дезмонд с яростью выбил бокал из руки Хендрика, бокал ударился о стенку и разбился на мелкие осколки.
Хендрик поморщился, схватившись за руку, глаза его злобно вспыхнули, когда он увидел, как темные пятна мадеры расплываются по ковру.
— Ты лишился ума?
— Определенно. А еще у меня открылись глаза. Ты убил моего отца. Ты угрожал его жизни, а затем забрал ее.
— Ты безумен. — Хендрик согнул пальцы, стараясь умерить боль. — Я не знаю, о какой записке ты тут разглагольствуешь. И почему, черт возьми, ты решил, что я убил…
— Что с твоей рукой?
Хендрик мгновенно спрятал ее за спину, проклиная Дезмонда, который именно в этот раз явился трезвым.
— Ты только что ударил по ней, глупец.
— Но не настолько же сильно. — Дезмонд нахмурился. — А что там за ссадины я видел?
— Ссадины? Это капли мадеры, которой ты только что оросил мой кабинет. Думаю, чрезмерное пристрастие к вину повлияло на твое зрение, Колвертон.
— Ты лжешь.
Дезмонд кинулся вперед, схватил руку Хендрика и вывернул ее, прежде чем поверенный успел опомниться. Уставившись на глубокие царапины, Дезмонд почувствовал, как у него свело живот. Картину дополнила еще одна зловещая деталь.
— Господи. — Подняв голову, Дезмонд встретился с ледяным взглядом Хендрика. — Так это ты стрелял в Брандис. Господи, Хендрик, ты и ее хотел убить?
— Отпусти меня, глупый слюнтяй. — Хендрик высвободился одним резким движением. — Хватит с меня твоего детского лепета. Тебе нужна правда? Изволь, я скажу тебе правду. Да, я убил твоего отца. Как? Это было чертовски просто благодаря тебе. Ты сообщал мне о каждом шаге Кентона с той минуты, как он раскрыл твои махинации. Ты каждый день несся ко мне в контору, словно перепуганный ребенок в поисках защиты, и докладывал о всех планах Кентона в надежде спасти свою трусливую голову. Как только я узнал, что он прибегнул к услугам сыщика, я без труда подделал записку, якобы написанную рукой Гаррети, и срочно вызвал Кентона в Лондон в нужное мне время. Точно так же без особого труда я проник глубокой ночью в каретный сарай Колвертона и поработал над экипажем. Поэтому — да, я убил Кентона. И пытался сделать то же самое с твоей дражайшей упрямицей Брандис. Ты доволен?
На лице Дезмонда отразились гнев и потрясение.
— Доволен? Ты убил моего отца и хочешь знать, доволен ли я?
— О, побереги свой праведный гнев. Ты получил что хотел. Ты ведь теперь герцог Колвертон, не забыл? Владелец всего состояния Кентона, которое тот хотел у тебя отнять.
— Да мне абсолютно наплевать…
— Разве? Тогда, может быть, мне достать новое завещание Кентона? Послать за Квентином и сказать ему, что он хозяин всего?
Из горла Дезмонда вырвался сдавленный смех.
— Давай, действуй. По крайней мере кончится весь этот кошмар. — Он затряс головой, силясь что-то вспомнить. — Я даже теперь не знаю, что я тогда хотел и почему.
— Тогда позволь мне освежить твою память. Ты заплатил мне, чтобы я внес исправления в бухгалтерские книги Денерли и выставил тебя этаким финансовым гением, чтобы ты завоевал руку Брандис и уважение Кентона. Ну что, знакомая картина?
— К несчастью, да. И по иронии судьбы я не добился ни того, ни другого.
— Так тебя это беспокоит? Что ж, посмотри на все иначе. Брандис все равно тебе не по зубам. Найди себе хорошую, покладистую девчонку. Что касается уважения Кентона, тебе оно больше не нужно. Ты владеешь его наследством, что гораздо важнее в конечном итоге.
— Я обращусь к властям. — Дезмонд повернулся и направился к двери. — Стоит отказаться от дурацкого титула ради того, чтобы увидеть тебя на виселице. А судя по тому, что написано в твоей записке и записке отца, я уверен, так оно и случится.
— Я бы не советовал тебе так поступать. — Щелчок курка остановил Дезмонда на полдороге. — Я убил трех человек, Колвертон. Чуть было не прикончил четвертого, если бы не помешала проклятая белка. Без малейших сомнений я доведу это число до пяти. Очень благородно с твоей стороны пожертвовать титулом. Но готов ли ты пожертвовать жизнью?
Дезмонд, ошеломленный, молчал.
— Я так и думал, что нет. — Хендрик неторопливо подошел к закрытой двери и прислонился к ней спиной, загородив путь к отступлению. Он спокойно выдержал неподвижный взгляд побелевшего Дезмонда, направив пистолет прямо ему в сердце. — Что я предлагаю? Выкинь все идеи о геройстве. Уже слишком поздно. Кроме того, оно тебе не идет. Тебе гораздо более подойдет роль пьяницы, а не спасителя. А спасение предоставь Квентину. Он делает это гордо. — Хендрик поджал губы, и лицо его приняло угрожающее выражение. — Ты упомянул какую-то записку… ту, что написана твоим отцом. Выкладывай все, что знаешь.
