Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
— Теперь, кажись, порядок! — Они дружно боднули буйными заросшими головами и, получив в широкие ладони пожалованные за работу гривенники, с миром затопали к выходу.
— И что это за такой громоздкий предмет? — ехидно поинтересовался Лесснер. — У меня такое ощущение, что вы хотите удивить нас, — посмотрел он на Точилина, который от нахлынувших чувств сверкал начищенным самоваром. — Считайте, что это вам удалось сполна.
— А вы зря смеетесь, уважаемый, — простовато лучился Точилин. — Сейчас я материю-то сниму. Специально распорядился обернуть, чтобы добро дорогостоящее не испортить. Вы вот все о своей двери печетесь, а мне мою конструкцию жаль. Ведь ее тоже ободрать можно. Ну-кась, Павел Сергеевич, посторонитесь малость, — потеснил он плечиком Арсеньева, — дайте я матерьицу-то сниму. А потом это сукно первосортное, оно мне еще в хозяйстве послужит. Почитай, из него трое портков можно сшить, а ежели с умом подойти, так и все четверо, — с деловой интонацией в голосе заключил Точилин.
Часовщик умело свернул темно-коричневое сукно, разок попробовав его на пальцы, и отложил в сторону.
Банкиры терпеливо ждали.
— Я усовершенствовал свою прежнюю конструкцию, — наконец произнес Точилин. Он заботливо провел ладонью по гладкой боковой поверхности. — Дело в том, что здесь я опять использовал часовой механизм…
— Позвольте, — возмутился Георг Рудольфович, — что значит — опять часовой механизм? Один механизм у нас уже был! И в его эффективности, простите меня, я убедился на собственной шкуре. Достаточно кого-нибудь из служащих банка подвесить за ноги, как он мгновенно выложит абсолютно все, что ему известно. Если он в чем-то и изменился, так это размерами.
Некрасов поскреб затылок и степенно пробасил:
— Знаете, это тоже не лучший выход… мало ли.
— Господа, я вижу, вы меня не поняли совсем. Я много чего поменял в прежней конструкции, и в первую очередь внешний вид. Взгляните, пожалуйста, сюда, — сделал Точилин широкий жест в сторону дверцы.
Банкиры послушно встали со своих мест и с интересом принялись рассматривать сейф.
— Видите, — любовно провел он по дверце, — поверхность совершенно гладкая. Здесь не видно ни петель, ни отверстий для замка. Нет абсолютно ничего! А дверца так плотно входит в косяки, что между ними невозможно просунуть даже лист бумаги. Хе-хе! Здесь нет даже ручки! Но это задумано специально. Как только вы наберете нужный номер вот этими кружочками с циферками, пружина сама вытолкнет дверцу.
— Позвольте! — недовольно прогудел Лесснер. — Вы только что сказали нам, что он принципиально отличается от предыдущего сейфа, но я не вижу никакой разницы.
— Да, голубчик, вы бы объяснили нам, — мило и одновременно очень жестко потребовал Павел Сергеевич. Глаза его так и говорили: «Мы не меценаты, а выделяем деньги только под реальное дело».
Даже если сейчас рядом с Точилиным поставить начищенный самовар, трудно будет сказать, откуда сияние исходит больше — от металлической поверхности, протертой мягкой ветошью, или от лоснящегося лица Точилина. Точно такие же физиономии можно наблюдать у алхимиков, наконец-то сумевших из булыжника извлечь слиток золота.
Неожиданно веселые морщинки сбежали с его лица.
— Все дело в том, что я усовершенствовал свое изобретение и сейф не откроется даже в том случае, если воришка набрал правильные цифры.
— Что-то не очень понятно, о чем вы говорите, уважаемый Матвей Терентьевич, разъяснили бы нам, о чем идет речь, — сдержанно проговорил Лесснер.
— Этот сейф в первую очередь обычный часовой механизм. Думаю, не нужно вдаваться в подробности, но он открывается только через определенное время даже после того, как набран верный набор цифр. — Точилин посмотрел на часы. — Через тридцать секунд дверца должна открыться.
Банкиры, ожидая, замерли. Десять… Пятнадцать секунд… Двадцать… Наконец внутри сейфа что-то негромко щелкнуло, и дверца, выдвинувшись вперед сантиметров на пять, распахнулась.
— Посмотрите сюда, господа, сейф изготовлен из легированной стали. На сегодняшний день это самый прочный материал, и придумать что-либо покрепче просто не представляется возможным. Дверца сварена в несколько листов, и проникнуть через нее будет невозможно. А здесь, — Точилин похлопал по днищу сейфа, — находится механизм. Надо, чтобы сейф открылся через два часа, — вы аккуратно подводите его. Надо, чтобы через четыре, — опять крутите. — Матвей Терентьевич повернул маховик, он звонко застучал, отсчитывая время, после чего прикрыл дверцу. Невидимыми сильными пружинами она втянулась внутрь, и дверца приняла прежнее положение.
— Сейф откроется ровно через шестьдесят минут, — вновь Точилин посмотрел на часы, слегка зафиксировав взгляд. — Если вы сомневаетесь, господа, мы можем просидеть здесь все это время. Но поверьте, дверца откроется с последней секундой.
— Скажите, а можно вашу систему настроить, скажем, на восемь утра? — поинтересовался Лесснер.
Матвей Терентьевич умел быть серьезным, но сейчас он напоминал старика, который спрятал у своей благоверной лучшее платье перед выходом в театр и через щелочку в двери наблюдал за ее мытарствами. Щеки без конца расходились в довольной улыбке, а у глаз скопилось такое огромное количество мелких морщин, что они стали напоминать паутину.
— Можно, господа.
С минуту в комнате было спокойно. Банкиры с интересом рассматривали экспонат. Некрасов даже не удержался и провел по отполированной поверхности ногтем. Разумеется, ничего. Ни царапинки. Да и сам сейф напоминал огромный кусок темно-зеленого гранита очень искусной обработки. Точилин не так прост, как это кажется при беглом знакомстве. Надо думать, что именно на петушином дворе ему приходят в голову такие блестящие мысли. Любой медвежатник привык иметь дело с металлом. Он для него такой же понятный, как для стариков пареная репа. По мнению создателя, грабитель наверняка должен прийти в некоторое замешательство, когда увидит вместо привычной стали темное покрытие, очень напоминающее гранит.
Медвежатник не камнерез, его основное оружие — ворох отмычек и ключей, свободно он себя чувствует только в окружении металла.
Видно, очень неглупый человек посоветовал Точилину придать сейфу облик камня. Гранит не придорожный камень, что скуки ради можно поддеть носком ботинка, — в первую очередь, он кусок скалы, что несокрушимо возвышается над песчаным берегом.
— А скажите, любезнейший, — продолжал Лесснер, в задумчивости потирая острый подбородок, — вы можете покрасить сейф в любой цвет?
— Ну скажете, господа. — Обида Точилина выглядела искренней. — Разве это краска? Вы бы ее, любезнейший, гвоздиком бы поцарапали для убедительности. И то не сдерете! Сталь-то на заказ выполнена, а в ней еще добавочки всякие имеются, чтобы цвет был такой. А вы — краска!
— Ну хорошо, — примирительно отвечал Лесснер, — можно ли придать стали какой-нибудь другой цвет, ну, скажем, красный?
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
