Книга Гугеноты - Владимир Москалев

Это случилось в начале января, в День Трех королей[73]. Поздним вечером какой-то нищий оборванец стоял у паперти церкви Сент-Андре и печально глядел на редких прохожих, равнодушно шагающих мимо, торопясь поскорее укрыться в своих домах от непогоды, а также от грабителей, поджидающих запоздалого путника на любой из улиц.

Было холодно как никогда. Резкими порывами стремительно налетал ветер, гнавший мелкие колючие снежинки, которые безжалостно били по лицу и холодными каплями стекали под одежду. Такая погода в Париже — явление вполне типичное для января.

Лохмотья давно уже не грели нищего, и он, стуча зубами от холода, тщетно пытался просить милостыню. Но никто ничего не подавал ему. От отчаяния голос его слабел, а голова и протянутая рука опускались все ниже.

На площади перед церковью в месте схождения четырех улиц стояло пять ночных фонарей, один из них — прямо над головой нищего.

С башни Дворца Правосудия послышался бой часов. Через мгновение вновь воцарилась тишина. Огни в домах гасли один за другим, только в окнах особняка де Ту, что стоял напротив, все еще горел свет. Нищий посмотрел на эти окна, и горькая улыбка тронула его губы. Глаза его то ли от холода, то ли от каких-то невеселых воспоминаний увлажнились, из них выкатилась слеза и побежала по щеке. И тут нищий увидел человека, шагавшего по направлению к нему со стороны площади Сен-Мишель. Человек был закутан в плащ, голову прикрывал объемный берет. Прохожий, видимо, торопился: смотрел не по сторонам, а себе под ноги. Нищий хотел, было, жалобным голосом напомнить ему о своем существовании, как вдруг тот остановился, поднял голову и полез рукой в кошель, висящий у пояса. Это было неслыханной удачей, однако из последних сил нищий попробовал поднять руку, но не смог: она тут же безжизненно повисла. Бедняга тяжело вздохнул. Тогда прохожий взял его холодную руку в свои теплые ладони и вложил в нее несколько монет. Нищий посмотрел в его лицо, едва освещенное уличным фонарем, и негромко произнес:

— Да продлит Христос ваши дни, господин. Я помолюсь за вас Деве Марии.

— Помолись лучше Мадонне, — ответил прохожий и собрался продолжить путь, но неожиданно нищий загородил дорогу.

— Сударь, если вы направляетесь в сторону улицы Д'Эсперон, умоляю вас не делать этого.

Незнакомец удивленно поднял брови:

— Это еще почему?

— Там, на углу, стоят три подозрительных человека. Это могут быть грабители или, еще хуже, убийцы.

Прохожий задумался.

— Давно ты их видел? — спросил он.

— Около четверти часа тому назад. Мне показалось, они кого-то ждут.

— Как они выглядят?

— Они дворяне, у каждого под плащом шпага. Лиц не видно: шляпы глубоко надвинуты на глаза.

— Успокойся, приятель, — хриплым голосом с итальянским акцентом ответил незнакомец. — Мне это не грозит. Будь они простыми грабителями, они не стали бы так одеваться, а коли это знатные господа, им ни к чему заниматься моей скромной особой. Видимо, они ждут добычу пожирнее. Но все равно спасибо за предупреждение, я буду осторожен.

— Да поможет Бог смелому, — ответил нищий вслед удаляющемуся прохожему и, когда тот отошел уже на десяток шагов, негромко проговорил, глядя в спину незнакомцу: — Но, черт возьми!.. Или мне изменяют мои глаза, или это был сам…

В это время со стороны улицы Пупе послышались голоса. Из дверей особняка де Ту вышли трое: двое мужчин и одна женщина. Они остановились, видимо, поджидая еще кого-то. До них было всего около двадцати шагов; по их богатым одеждам и манерам нетрудно было догадаться, что это знатные господа. Разгоряченные только что проведенным веселым ужином в кругу друзей, они шумно обсуждали это мероприятие.

Нищий быстро пересек маленькую площадь и, приблизившись к ним, склонился в поклоне.

— Ты хочешь милостыню, приятель? — спросил один из них. — Что ж, ты выбрал подходящий момент, сегодня мы с друзьями в добром расположении духа. Говорят, если на улице первым тебя встретит убогий и обездоленный, это добрый знак, но только после того, как ты дашь ему монету. Не правда ли, Клод?

— Святая правда, Франсуа, — согласился его товарищ, — а потому было бы грехом отказать бедняге.

— Вот тебе деньги, — проговорил первый, — закажи себе хороший ужин с вином и помолись за здоровье хозяев этого дома. Кстати, тебе еще останется на добрую теплую куртку. — И он протянул горсть монет.

Нищий посмотрел на них и неожиданно произнес:

— Прошу прощения у ваших милостей, но я подошел к вам совсем не за этим.

— Ба! Вы посмотрите на этого бродягу! — воскликнула дама. — Да он богаче самого короля, раз не желает брать предложенных ему денег!

— Боюсь, на эти деньги не купить жизнь человека, которого убьют самое большее через три минуты, — произнес тихо нищий.

— Что ты такое говоришь! — воскликнул Франсуа, пряча деньги. — Кого это здесь собираются убить? Уж не меня ли? — И он расхохотался.

— Нет, — ответил нищий.

— Кого же? Клод, быть может, тебя или вас, Луиза?

— Речь идет о человеке, который только что направился в сторону перекрестка с улицей Д'Эсперон. Там его ждут наемные убийцы. Их трое, я видел их.

— Черт возьми, дело, кажется, принимает нешуточный оборот, — проговорил Клод. — Уверен ли ты, что они ждали именно его?

— Человек этот итальянец и притом непростой. Тот, кто спасет ему жизнь, окажется его должником…

— Наоборот, приятель, — поправил его Клод. — Но, как бы там ни было, а этот малый здраво рассуждает, если только все это не уловка, чтобы затащить нас в ловушку, специально для этого подстроенную.

Дама презрительно фыркнула: