— Нет-нет, — поспешно проговорил Лэмберт. — Я просто… просто кое-что сообразил, вот и все.
Джейн недоуменно моргнула.
— Понимаю.
Но было совершенно ясно, что она ничего не понимает.
Лэмберт постарался ее успокоить:
— Вы вполне можете снова начать дразнить брата. Со мной все в порядке.
Джейн опять повернулась к Роберту, и Лэмберт испустил протяжный вздох облегчения. Эта улыбка Джейн его совершенно ошарашила. Она заставила Лэмберта понять нечто такое, что ему следовало бы сообразить уже давно. В его отношении к Джейн крылось нечто большее, чем простая дружба, и, чем бы ни было это нечто, Джейн чувствовала то же. В этот момент озорства между ними проскочила реально ощутимая, как разряд электричества, искра чувства, столь же чистого и нежного, как музыкальный аккорд. И это напугало Лэмберта до полусмерти.
После ленча семейство Брейлсфорд отправилось обратно в театр Тегей, чтобы ждать вердикта деканов. По просьбе Фелла Лэмберт задержался с ним, пока Николас неспешно курил сигару.
— Я хотел кое о чем вас спросить. — Фелл выглядел несколько смущенным.
— О чем?
Лэмберт встревожился, вспомнив, какой интимный оборот принял разговор в последний раз, когда Фелл произнес эти слова. Он все еще не пришел в себя после своего озарения насчет Джейн. Сейчас было совершенно неподходящее время для допроса с пристрастием.
Фелл откашлялся и дернул себя за ус.
— Интересно, вам не захочется присоединиться ко мне для долгого путешествия по воде?
— А? — Лэмберт воззрился на своего друга. — Прошу прощения? Я не совсем понял.
— Я хранитель запада, — сказал Фелл. — Если исторические документы не ошибаются, хранители способны путешествовать по воде, не испытывая ни малейших неудобств. Резкий контраст с тем, что чувствуют маги, насколько я понимаю. Мне хочется поскорее проверить это на опыте. Всегда хотел повидать мир. Нечто большее, чем этот уголок, пусть он несомненно зеленый и красивый. Поскольку я хранитель запада, мне не помешает познакомиться с этим западом. С Золотым Западом.
— Вы хотите отправиться на Запад?
Лэмберт попытался представить себе реакцию Фелла при его первом взгляде на Вайоминг. Он попытался представить себе реакцию Вайоминга при его первом взгляде на Фелла. И усилия, потребовавшиеся на то, чтобы сохранить серьезное выражение лица, чуть было не заставили его пошатнуться.
— Я хочу отправиться на корабле в Северную Америку, а там путешествовать по континенту. На поезде, а не на автомобиле, — добавил Фелл поспешно. — Вы не согласитесь меня сопровождать?
Лэмберт колебался. Он понимал, что вскоре ему придется уехать из Гласкасла. Но он не думал, что будет потом. Во время работы в шоу кайова Боба, переезжая из Лондона в Париж, а оттуда — в Германию, он дал себе слово, что самостоятельно посмотрит остальной мир, прежде чем возвращаться в Соединенные Штаты. Константинополь, Санкт-Петербург, Нормандия… Теперь все эти планы уже казались ему маловероятными. Но готов ли он так быстро вернуться домой? Он пытался найти ответ, но ответа не было.
— Это не срочно. — Похоже, Фелл почувствовал его неуверенность. — Обдумайте мое предложение.
— Думать бесполезно, — признался Лэмберт. — Я не могу вернуться. Пока не могу.
— Но это не связано с наградой за вашу голову, да? — спросил Фелл с грустной улыбкой.
Лэмберт виновато улыбнулся в ответ:
— Я просто не могу.
— Понимаю. — Фелл хлопнул его по плечу. — Я буду писать.
Лэмберт и Фелл уселись рядом с Брейлсфордами на жесткие стулья театра Тегей, успев вернуться до того момента, как деканы огласили свой вердикт. Стоу выпятил грудь так, что белоснежная рубашка раздвинула края профессорской мантии, и зачитал решение голосом, который по громкости не уступал голосу Портеуса, хоть и был вдвое выше.
Было объявлено, что Адам Войси лишается всей власти и привилегий, какими его одарил Гласкасл. Он будет передан полиции. Бриджуотеру, до тех пор пока соответствующее судебное учреждение не вынесет ему должный приговор, предстояло оставаться черепахой. Обоих ждал суд по обвинению в саботировании проекта, жизненно важного для имперской безопасности: Войси должен предстать перед королевским судом присяжных, а Бриджуотер — перед коллегией присяжных одного с ним социального статуса в суде пэров.
Покончив с главными злоумышленниками, деканы стали рассматривать мелкие проступки, связанные с этими событиями. Мужчине в котелке предстояло оставаться в трансе, наведенном на него его нанимателем, Адамом Войси, до того момента, когда эти чары удастся разрушить. После этого он должен был ответить на обвинения в различных нарушениях закона, включая вторжение на запретную территорию, попытку похищения, физическое насилие и порчу университетского имущества. Младшекурсникам Гласкасла мелкие нарушения в виде прогулов, невыполнения студенческих обязанностей и порчи имущества в приюте Святого Хьюберта были прощены. Гласкасл объявлял, что не несет ответственности по возможным жалобам, которые могут быть выдвинуты людьми, трансформированными в животных и обратно. Чары, препятствующие ходьбе по Летнему газону, будут восстановлены в прежней силе и назначении. С этого момента всем пешеходам, не имеющим соответствующих привилегий, рекомендуется придерживаться дорожек, вымощенных гравием.
И наконец, члены совета Гласкасла пожелали получить подтверждение того факта, что хранитель запада, которого передовые мыслители считали пережитком народных поверий, существует в действительности. И совет Гласкасла с гордостью заявил, что новый хранитель запада, Николас Фелл, принадлежит к числу его сотрудников. Несомненно, провозгласили деканы, он будет выполнять свои обязанности — все свои обязанности — блестяще, к вящей славе Гласкасла.
К трем часам слушания были объявлены закрытыми, а расследование завершенным. Театр опустел. Всем сотрудникам Гласкасла надлежало вернуться к своим обязанностям.
У Лэмберта и Фелла оставалась масса времени для обсуждения новостей, пока не пришла пора идти к Портеусу пить херес.
Лэмберт еще никогда не видел Портеуса таким оживленным. Возможно, отчасти его хорошее настроение было связано с отменным комфортом комнат, которые он занимал в колледже Святого Иосифа, — хорошо скрытых от жаркого солнца, тихих, с приятным ароматом летнего ветерка, влетавшего в открытые окна. Глаз радовала обстановка в стиле георгианских времен, настенные гобелены, персидские ковры. А поданный херес был под стать нектару богов на самом Олимпе.
Роберт и Эми держались рядом — на расстоянии прикосновения. Фелл старался быть подальше от всех остальных. Лэмберт обнаружил, что неестественно чутко замечает каждый шаг, который делает Джейн. Он старался скрыть свою реакцию на нее, упрямо сосредоточиваясь на Портеусе. А Портеус если и заметил что-то, то расценил интерес Лэмберта как нечто само собой разумеющееся.
