Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
– Не могу, – повторил чиновник. – Я просто не располагаю такими полномочиями.
– Располагаете… Ведь вы можете вызвать меня на повторный допрос. И вы можете разрешить мне повидаться с женой. Основанием для этого мог бы служить мой разговор с женой, из которого вы надеетесь получить какую-то важную информацию. Это было бы основанием и для того, чтобы караул остался перед дверью. А вы сделаете так, чтобы в палате осталась сестра, которая сможет услышать все, о чем мы будем говорить, ведь сестра – надежный человек.
– Но это же чепуха! Вашей жене нечего вам сказать, да и вам тоже.
– Разумеется! Она ведь ни о чем не знает. Но зато она сможет спокойно умереть.
Чиновник задумался и принялся листать дело.
– Мы вас допрашивали раньше о группе номер семь. Вы не назвали ни одного имени. А за это время мы взяли Мюллера, Безе и Вельдорфа. Вы не хотите назвать остальных?
Штайнер ничего не ответил.
– Вы назовете нам имена остальных, если я вам дам возможность в течение двух дней навещать вашу жену?
– Да, – ответил Штайнер после минутного раздумья.
– В таком случае, говорите!
Штайнер молчал.
– Вы назовете мне два имени завтра вечером, а остальные послезавтра?.
– Я назову вам все имена послезавтра.
– Вы обещаете?
– Да.
Чиновник долго смотрел на него.
– Посмотрю, что мне удастся для вас сделать. А сейчас вас отведут в камеру.
– Вы не можете возвратить мне письмо? – спросил Штайнер.
– Письмо? Откровенно говоря, оно должно остаться в деле. – Чиновник нерешительно посмотрел на письмо. – Но в нем нет ничего, что свидетельствовало бы против вас… Хорошо, возьмите!
– Спасибо, – сказал Штайнер.
Чиновник позвонил и приказал увести Штайнера. «Жаль, – подумал он, – но ничего не поделаешь. Сам попадешь к чертям на сковородку, если проявишь хоть каплю человечности!»
И неожиданно ударил кулаком по столу.
Мориц Розенталь лежал на своей кровати. Сегодня, в первый раз после многих дней, боли покинули его. Наступал вечер, и в серебристо-голубых сумерках парижского февраля вспыхнули первые огни. Не поворачивая головы, Мориц Розенталь наблюдал, как зажглись огни в окнах дома напротив. А сам дом покачивался в сумерках, как океанский пароход перед отплытием. Простенок между окнами бросал на отель «Верден» длинную темную тень; эта тень быль похожа на сходню, которая, казалось, только и ждала, чтобы на нее ступили.
Мориц Розенталь по-прежнему лежал, не шевелясь, в своей кровати, но потом вдруг увидел, как окно его комнаты широко распахнулось, и некто, похожий на него, поднялся, вышел в окно и прошел по тени-сходне на корабль, который мягко покачивался в длинных сумерках жизни. Корабль поднял якорь и медленно поплыл вдаль, а комната, где находился отец Мориц, развалилась, словно мягкая картонная коробка, попав в поток воды, и закружилась в ночи. Мимо корабля с шумом проплывали улицы, корабль мягко поднимался в тихое журчание бесконечности. Плавно покачиваясь, словно колыбель, он приблизился к облакам, звездам, голубой синеве, а затем перед ним открылась пустыня в розовых и золотых тонах. Темные сходни медленно опустились, и Мориц Розенталь сошел по ним с корабля. В тот же миг корабль исчез, и он остался один в незнакомой пустыне.
Под его ногами лежала длинная ровная дорога. Старый бродяга недолго раздумывал – ведь дороги существуют для того, чтобы по ним ходить, а его ноги исходили уже множество дорог.
Но ему не пришлось долго шагать. За серебристыми деревьями показались огромные сверкающие ворота, за которыми блестели башни и купола. В центре ворог, в мерцавшем свете, стояла огромная фигура, держа в руке кривую палку.
– Таможня! – испугался отец Мориц и отпрыгнул в кусты. Потом огляделся. Назад он возвратиться не мог – дорога исчезла. «Ничего не поделаешь, – покорно подумал старый эмигрант. – Придется спрятаться здесь и дождаться ночи. Может, ночью удастся проскользнуть стороной». Он выглянул меж ветвей карбункула и оникса и увидел, что огромный привратник манит кого-то своей палкой. Он еще раз оглянулся. Кроме него, никого не было. Привратник снова кого-то поманил.
– Отец Мориц! – раздался чей-то мягкий звонкий голос.
«Кричи, кричи! – подумал Мориц Розенталь. – Я все равно не заявлю о своем прибытии!»
– Отец Мориц! – снова раздался голос. – Выходи из куста забот!
Мориц поднялся. «Поймали! – подумал он. – Этот великан, конечно, бегает быстрее меня. Ничего не поделаешь. нужно идти».
– Отец Мориц! – снова крикнул голос.
– К тому же он знает мое имя, вот не повезло! – пробормотал Мориц. – Значит, меня отсюда уже когда-то высылали. Тогда по новому закону я получу самое меньшее три месяца тюрьмы. Будем надеяться, что здесь, по крайней мере, хорошо кормят. И не дадут для чтения семейный журнал за 1902 год, а что-нибудь современное. Я бы хотел прочесть что-нибудь из Хемингуэя.
– Ворота становились все светлее и, чем ближе он подходил, сверкали все ярче. «И что это у них теперь за световые эффекты на границах? – размышлял отец Мориц. – Нельзя понять, где и находишься! Может быть, они вообще осветили все границы, чтобы легче нас ловить? Какое расточительство!..»
– Отец Мориц, – спросил привратник, – зачем ты прятался?
«Ну и вопрос! – подумал Мориц. – Ведь он меня знает, и знает, что к чему!»
– Входи! – пригласил привратник.
– Послушайте! – запротестовал Мориц. – Я еще не подлежу наказанию. Я еще не перешел вашей границы. Или, может быть, я уже нахожусь на вашей территории?
– На нашей, – подтвердил привратник.
– Послушайте, – ответил Мориц Розенталь. – Я сразу скажу вам правду: у меня нет паспорта!
– У тебя нет паспорта?
«Шесть месяцев», – подумал Мориц, услыхав громовой голос, и покорно покачал головой.
Привратник поднял палку.
– Тогда тебе не нужно будет в течение двадцати миллионов световых лет стоять в небесном партере. Ты сразу получишь мягкое кресло с ручками и опорой для крыльев!
– Все это чудесно, – ответил отец Мориц. – Но из этого вряд ли что-нибудь получится. Дело в том, что у меня нет ни разрешения на въезд в страну, ни вида на жительство. О разрешении на работу нечего и говорить.
– Нет разрешения на въезд, нет вида на жительство, нет разрешения на работу? – Привратник поднял руку. – Тогда ты получишь ложу в первом ярусе, в центре, откуда открывается полный вид на небесную рать.
– Это было бы неплохо, – ответил Мориц. – Тем более, что я люблю театр. Но тогда я вам скажу еще кое-что, что изменит все ваши планы. Я, собственно говоря, очень удивлен, что вы до сих пор не повесили снаружи вывеску, что нам вход воспрещен. Дело в том, что я – еврей, выгнан из Германии и уже многие годы живу нелегально.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
