1
Тяжелый кошмарный сон мигом пропал. Керн прислушался. Как и все, кого преследуют, он насторожился, приготовился бежать. Неподвижно сидя на кровати и подавшись вперед, он раздумывал, как удрать, если дом уже оцеплен.
Комната – на четвертом этаже. В ней одно окно, выходит во двор, но ни балкона, ни карниза, откуда можно было бы дотянуться до водосточной трубы. Значит, скрыться через двор нельзя. Оставался один путь: по коридору – на чердак и дальше по крыше – на соседний дом.
Керн посмотрел на светящийся циферблат. Начало шестого. В комнате еще темно. Неотчетливо серела эмаль двух кроватей. Поляк, спавший у стены, храпел.
Керн осторожно соскользнул с кровати и подкрался к двери. В этот момент человек, спавший по соседству, шевельнулся.
– Что случилось? – спросил он.
Керн не ответил, прижался ухом к двери.
Человек поднялся и начал что-то искать в своей одежде, висевшей на спинке стула. Вспыхнул карманный фонарик; тусклый дрожащий луч осветил часть коричневой двери, с которой уже слезла краска, и фигуру Керна, который стоял в нижнем белье, с взлохмаченными волосами, приложив ухо к замочной скважине.
– Черт возьми, что случилось? – зашипел человек на кровати.
Керн выпрямился:
– Не знаю. Какой-то шум…
– Шум? Какой шум, ты, болван?
– Внизу. Какие-то голоса или шаги.
Человек поднялся с кровати и подошел к двери. На нем была рубашка желтоватого оттенка, из-под которой в свете карманного фонарика виднелись мускулистые ноги, густо обросшие волосом. Некоторое время он прислушивался.
– Ты давно здесь живешь? – спросил он.
– Два месяца.
– За это время была облава?
Керн покачал головой.
– А-а! Ну, тогда ты, наверно, ослышался. Во сне иногда и храп звучит, как гром.
Он направил свет на лицо Керна.
– Ну, конечно. Лет двадцать, не больше. Эмигрант?
– Да.
– Иисус Христос! Что с ним? – послышался из угла булькающий голос поляка.
Человек в рубашке перевел луч фонарика. Из темноты вынырнула черная всклокоченная бородка, широко раскрытый рот и вытаращенные глаза под густыми бровями.
– Заткнись ты со своим Иисусом, поляк! – зарычал человек с фонариком. – Его больше нет в живых. Пошел добровольцем и пал в битве на Сомме.
– Что?
– Вот, опять! – Керн подскочил к кровати. – Они поднимаются. Надо выбираться через крышу.
Другой человек резко повернулся. Снизу послышался стук дверей и приглушенные голоса.
– Черт возьми! Смываться! Поляк, смываться! Полиция! – Он сорвал свои вещи с кровати. – Ты знаешь дорогу? – спросил он Керна.
– Направо по коридору. И вверх по лестнице, которая за сточной трубой.
– Живо! – Человек в рубашке бесшумно открыл дверь.
– Матка боска, – прошептал поляк.
– Заткнись!
Человек приоткрыл дверь. Он и Керн крались на цыпочках по узкому грязному коридору. Они бежали так тихо, что слышали, как капает вода из крана над сточной трубой.
– Сюда! – шепнул Керн, завернул за угол и на кого-то наткнулся. Он отшатнулся, увидев полицейского, и хотел броситься обратно. В то же мгновение он получил удар по руке.
– Стоять на месте! Руки вверх! – раздался голос из темноты.
Вещи Керна упали на пол. Его левая рука онемела, удар пришелся по локтю. У человека в рубашке было такое выражение, будто он сейчас бросится на голос из темноты. Но затем он увидел у своей груди дуло револьвера, направленное другим полицейским, и медленно поднял руки.
– Повернуться! – скомандовал тот же голос. – Встать к окну!
Оба повиновались.
– Посмотри, что у них в карманах, – сказал полицейский с револьвером.
Второй полицейский осмотрел одежду, которая валялась на полу.
– Тридцать пять шиллингов, карманный фонарик, свисток, перочинный нож, завшивленная расческа… больше ничего.
– Документов нет?
– Несколько писем или что-то в этом роде.
– Паспортов нет?
– Нет.
– Где ваши паспорта? – спросил полицейский с револьвером.
– У меня нет паспорта, – ответил Керн.
– Конечно! Ну, а у тебя? – Полицейский ткнул человека в рубашке револьвером в спину. – Тебя что, отдельно спрашивать, ты, ублюдок? – закричал он.
Полицейские переглянулись. Тот, что без револьвера, засмеялся. Другой облизал губы.
– Вот, посмотри на этого изящного господина! – сказал он медленно. – Его величество бродяга! Генерал Вонючка! – Он внезапно размахнулся и ударил человека в рубашке кулаком в подбородок. – Вверх руки! – заорал он на человека, потерявшего равновесие.
Человек посмотрел на полицейского. Керн еще никогда в жизни не видел такого взгляда.
– Я тебе говорю, ты, дерьмо! – сказал полицейский. – Ну, скоро? Или мне еще встряхнуть твои мозги?
– У меня нет паспорта, – ответил тот.
– У меня нет паспорта! – передразнил его полицейский. – Конечно, у господина Ублюдка нет паспорта. Об этом легко догадаться! Ну, одевайсь! Живо!
По коридору бежали полицейские. Они распахивали двери. Один из них, в погонах, подошел ближе.
– Ну, что у вас?
– Два птенчика. Собирались улететь через крышу.
Офицер посмотрел на обоих. Он был еще молод, лицо тонкое, бледное, маленькие усики аккуратно подстрижены. От него пахло одеколоном. Керн узнал запах одеколона 4711. У его отца была парфюмерная фабрика, поэтому он немного разбирался в этом.
– За этими двумя следите особенно строго, – сказал офицер. – Наденьте на них наручники.
– Разве венской полиции разрешается бить людей во время ареста? – спросил человек в рубашке.
Офицер взглянул на него.
– Как вас зовут?
– Штайнер. Йозеф Штайнер.
– У него нет паспорта, и он угрожал нам, – объяснил полицейский с револьвером.
– Ей разрешено больше, чем вы думаете, – сказал офицер отрывисто. – Вниз! Быстро!
Оба оделись. Полицейский вытащил наручники.
– Идите сюда, дорогие! Вот, так вы выглядите гораздо лучше! Сделаны, словно по мерке!
Керн почувствовал холодную сталь на запястьях. Такое случилось с ним первый раз в жизни. Стальные обручи не мешали ходьбе, но ему казалось, что у него закованы не только руки.
