— Нет, — призналась девочка. — Только сначала напугал… У него есть очень страшный ножик…
— Постой здесь, — сказал Лигум и кинулся через кусты.
На небольшой полянке, освещенной светом звезд, опустив голову, сидел мужчина.
Лигум направил на него ствол разрядника.
— Встать! — сказал он. — Руки за голову!..
Мужчина вздрогнул и поднял голову. Хардер достал ультрафиолетовый фонарь и посветил ему в лицо.
— Что вам надо? — пробормотал мужчина, вставая и закрываясь от чересчур яркого света. — Кто вы?..
Лигум представился и произнес Формулу.
Потом опустил разрядник и обыскал задержанного. Аля была права. В кармане его пиджака обнаружился устрашающего вида складной нож с вибронасадкой, позволяющей запросто резать пополам даже стальные прутья. Комп-кард, лежавший в другом кармане, при включении показал, что его владелец — Кин Артемьевич Изгаршев, сотрудник Института социоматематики…
— Что такое, хардер? — ныл Изгаршев, переминаясь с ноги на ногу. — Я же ничего не сделал!..
— Но почему? — тут же подхватил Лигум. — Признайтесь, почему все-таки вы отпустили девочку живой и невредимой? Что — совесть взыграла?..
— Отпустите меня! — попросил математик. — Ну что за народ, а?!.. За убийство — арестовывают, за отказ от убийства — тоже!.. И куда бедному маньяку прикажете податься?..
Лигум отпустил его, и он опять бессильно повалился на траву. С ним что-то явно происходило. Причем не в физиологическом, а, скорее, в психологическом плане… Что-то менялось внутри него, и Лигум понял, что это было…
Хардер нагнулся и схватил несостоявшегося растлителя малолетних девочек за воротник. Встряхнул его что было сил.
— Кто вас отправил в прошлое? — приблизив свое лицо к лицу Кина, спросил он. — Быстро говорите!.. Это очень важно, поймите, черт бы вас побрал!.. Кто?..
Взгляд Изгаршева на секунду прояснился.
— Эдукатор Теодор, — пробормотал он, как бы разговаривая сам с собой.
— Фамилия? — взревел Лигум, но было уже поздно.
Допрашиваемый стал тереть лицо ладонями, словно смывая с них невидимую пленку, а потом недоуменно воззрился на хардера:
— Фамилия? — переспросил он. — Чья фамилия?.. Мою вы и так уже знаете!..
— Кто такой эдукатор Теодор? — по инерции спросил еще Лигум, хотя в душе знал, что это бесполезно.
— Кто-кто? — искренне удивился Изгаршев. — Вы, случайно, не пьяны, хардер?..
Всё было ясно.
Лигум отпустил задержанного, повернулся и пошел прочь. Девочки в кустах уже и след простыл, но теперь это не имело никакого значения…
* * *
— Хорошо, что у вас такая редкая профессия, — сказал мне Лигум, завершив свой рассказ о случае в Парке. — Именно ее экзотическое наименование и явилось ключом, чтобы найти вас… Правда, сначала поиск осложнялся тем, что такое слово вообще отсутствовало в Перечне специальностей, и я принял было его за кличку, но это мне ничего не дало. Потом я додумался перевести этот термин с латыни и получил значение “воспитатель”. Оставалось определить, где в настоящее время трудятся воспитатели. Я перерыл кадровые базы данных о персонале дошкольных учреждений, лицеев, интернатов, спортивных и летних лагерей — но всё было напрасно. Кое-где мне встречались ваши тезки — ведь вы, к сожалению, не единственный в мире, кто носит имя Теодор — и требовалось много дополнительного времени, чтобы установить, что они не могли иметь никакого отношения к Кину Изгаршеву… Когда я уже зашел в тупик, мне на глаза случайно попалась одна из статей о тюремно-исправительных учреждениях, из которой я узнал, что, оказывается, и в пенитенциариях работают воспитатели. А когда я вышел на вашу контору, да еще и узнал, что, с легкой руки доктора Бурбеля, воспитателей здесь называют эдукаторами и что здесь работает некий Теодор Драговский — проблема была полностью исчерпана… Эй, что с вами?
Видимо, бессонная ночь, вкупе с неподвижным сидением на стуле под не очень-то выразительный голос моего собеседника, давала о себе знать. Я поймал себя на том, что то и дело проваливаюсь в липкую дремоту, и тогда голос хардера доносится меня какими-то обрывками, будто между ним и мной воздвигается и вновь исчезает звуконепроницаемая стеклянная перегородка…
Лигум полез свободной рукой в карман и через секунду бросил мне на колени небольшой серый диск.
— Я вижу, вы плохо спали в последнее время, — сказал он. — Возьмите, это “виталайзер”, он придаст вам заряд бодрости…
Что ж, прилив бодрости и силы мне сейчас не помешал бы… Поэтому я не стал напускать на себя благородную гордость типа “Мне не нужны подачки от врага!”, а закинул серый кружок в рот. Как и электротаб, это был, скорее всего, растворимый молекулярный чип, потому что буквально через несколько секунд после того, как я проглотил хардерский стимулятор, мне сразу стало легче, и сон улетучился сам собой.
И тогда до меня дошло, наконец, почему рассказ хардера о его встрече с несостоявшимся убийцей девочки Али вызвал у меня какие-то неясные аналогии.
— Постойте-ка, хардер, — ошарашенно сказал я. — Выходит, что Кин тогда и вправду не стал убивать?..
— Что вы предпочитаете: честное хардерское слово или мою голову на отсечение? — саркастически, но всё с тем же непроницаемым лицом “а-ля-робот” ответствовал человек в кресле Установки.
Судя по всему, он не врал. Да и какой смысл ему было обманывать меня?
Я отвернулся. Признаться, рассказ моего противника буквально выбил меня из седла.
Неужели Кин Изгаршев, он же Ник-Без-Лица, не имеет никакого отношения к гибели моей дочери? Неужели полгода назад он сумел перебороть свои низменные побуждения и не стал кровавым охотником за женщинами и девочками?
Но тогда кто этот Потрошитель-Невидимка?!..
Нет, этого не может быть!.. Интуиция говорит мне, что это он, безумец с ученой степенью, обагрил руки кровью Кристины, а я привык верить своей интуиции. Ведь на ней, в сущности. строится вся наша эдукаторская работа…
— Вот что, хардер, — сказал вслух я, — давайте отставим все эти басни насчет мгновенного перевоспитания преступников-маньяков… Скажите прямо: что вам от меня нужно?
Несколько секунд он молча смотрел на меня, перекатывая на скулах желваки. Потом объявил, небрежно постучав стволом своего чудовищного оружия по корпусу Установки:
— Собственно, я мог бы превратить то поистине дьявольское устройство, которым пользуетесь вы и прочие… эдукаторы вашего Пенитенциария, в груду не подлежащего восстановлению металлолома еще до вашего прихода… Но мне хотелось, чтобы вы сами поняли всю вредность ваших действий…
— Вредность? — удивленно переспросил я. Запираться дальше явно не было смысла. — Что же вредного вы видите в том, что я спасаю заблудшие души убийц и их жертв от гибели?
