Прочь! Вон!
Зак, ерзая на спине, весь в тоннельной копоти, ужом выполз из-под карниза и пустился бежать. Он включил свой побитый айпод, и треснувший экран стал его фонариком, освещающим колею на метр вперед ореолом мягкого голубого сияния. Зак ничего не слышал, даже собственных шагов, да он и не мог ничего слышать, настолько громко вопила паника в его голове. Зак полагал, что за ним гонятся, — он даже чувствовал, как к его шее тянутся сзади чьи-то руки, — правда это или нет, не имело значения: Зак мчался так, словно иного и быть не могло.
Он хотел было позвать Нору по имени, но не стал, зная, что это могло бы выдать его местоположение. Лезвие «Авраама» царапнуло по стене — значит, он слишком сильно отклонился вправо.
Впереди Зак увидел яркое красное пламя. Не факел — слишком яростное свечение, скорее фальшфейер. Это напугало его. Вроде как он бежал, спасаясь от лап, а получалось, что мчится прямо в лапы. Зак замедлил ход: идти вперед он не хотел, а возвращаться назад — не мог.
Он подумал о мальчике, спрятавшемся в холодильнике. Ни света, ни звука, ни воздуха…
Дверь. Темная дверь в стене, разделяющей стволы тоннеля. На ней было какое-то обозначение, но Зак даже не подумал, чтобы прочитать его. Ручка повернулась, и он, пройдя сквозь стену, снова оказался в северном стволе тоннеля, по которому они изначально и ехали. Зак сразу почувствовал запах гари, оставленный сошедшим с рельсов поездом, и еще в ноздри ударила ядовитая вонь аммиака. Это была ошибка — надо было дождаться Норы, она будет его искать, — и все-таки Зак побежал дальше.
Какая-то фигура. Впереди. Поначалу Зак поверил, что это Нора. На фигуре был рюкзак. Нора тоже тащила на себе заплечную сумку.
Впрочем, этот оптимизм был всего лишь игрой его детского воображения.
Шипение поначалу испугало его. Однако в слабеньком дальнем свете своего айпода-фонарика Зак увидел достаточно, чтобы понять: эта фигура занималась делом, не имеющим отношения к насилию. Зак отметил плавные движения руки стоявшего впереди человека и понял, что он распылял краску на стену тоннеля.
Зак сделал еще один шаг вперед. Человек был лишь немногим выше самого Зака, его голову скрывал капюшон спортивной фуфайки. Локти человека были запятнаны краской. Разноцветные кляксы виднелись и на кромке черного капюшона, и на камуфляжных штанах, и на высоких кедах «Конверс». Человек, видимо, разрисовывал всю стену, хотя Заку был виден только небольшой уголок мурала — на вид что-то вроде серебряной ряби. Под рисунком вандал как раз заканчивал выводить свой тэг. Он гласил: Линяла.
Все это длилось какие-то секунды, вот почему Заку не показалось необычным, что кто-то разрисовывает стену в абсолютной темноте.
Линяла опустил руку, закончив тэг, и повернулся к Заку.
— Эй, — сказал Зак, — я не знаю, о чем ты думаешь, но тебе лучше было бы выбираться из этого…
Линяла откинул капюшон, скрывающий его лицо… — правильнее было бы сказать: «откинула капюшон» и «ее лицо».
Линяла была девушкой. Или даже так: она раньше была девушкой, в человеческой жизни. В той жизни, когда ей не исполнилось еще и двадцати.
Лицо Линялы было безжизненным, неестественно неподвижным, словно то была маска мертвой плоти, служащая оболочкой для злокачественной, гноеродной биологической субстанции, таящейся внутри. В свете Закова айпода кожа твари обрела тускло-бледный оттенок маринованного мяса. Или, скорее, она походила цветом на свиной эмбрион, хранящийся в банке с формалином. Зак увидел красные брызги на подбородке и шее твари, на ее фуфайке. И это не было красной краской.
Позади Зака раздался пронзительный визг. Он на мгновение повернулся, а затем крутанулся в обратную сторону, осознав, что только что подставил спину вампиру. Когда Зак снова поворачивался лицом к Линяле, он выставил перед собой руку с ножом, еще не зная, что Линяла уже ринулась на него.
Лезвие «Авраама» вошло точно в глотку Линялы. Зак мгновенно выдернул нож, словно бы совершив трагическую ошибку, и из шеи вампира тут же, с каким-то бормотанием, пошла белая жидкость. Глаза Линялы угрожающе расширились и закатились. Казалось, в нем поднимается волна злобы, поэтому Зак, еще даже не поняв до конца, что он делает, четыре раза подряд вонзил нож в горло вампира. Баллон с краской по-прежнему был в руке Линялы. Вампир конвульсивно прижал его к бедру, баллон издал тихое «ш-ш-ш-ш» и упал на землю.
Вампир рухнул следом.
Зак стоял над ним с орудием убийства в руке. Он держал свой «Авраам» так, словно это была вещь, которую он нечаянно сломал, а теперь не знает, как починить.
Легкий топот приближающихся вампиров пробудил его к жизни. Зак еще не видел их, но знал, что они вот-вот нападут на него из темноты. Зак бросил свой айпод-фонарик и потянулся за баллоном с серебряной краской. Он взял его в руку и нащупал пальцем клапан как раз в тот момент, когда из мрака с воплями выскочили два паукообразных вампиреныша — жала так и мелькали в их разинутых ртах. То, как они двигались — причем с запредельной скоростью, — было неописуемо неправильно: вывихнутые локтевые и коленные суставы позволяли конечностям сгибаться в любую сторону, при этом вампиреныши сохранили гибкость юности; посадка у них была невероятно низкой, и перемещались они, плотно прижимаясь к полу.
Зак нацелил сопло баллона на жала. Прежде чем твари успели их выметнуть, он пустил по струе каждому вампире-нышу в лицо — пустил как следует: обдал и рот, и нос, и глаза. Поверх слепых глаз у них уже было нечто вроде пленки, и краска прилипла к ней, полностью перекрыв тварям поле видимости — или что там было у них вместо этого поля. Они отшатнулись, пытаясь протереть глаза своими огромными, несоразмерными с телом ладонями, но у них ничего не получилось.
Зак получил, быть может, свой единственный шанс — надо было наброситься на тварей и убить их, — но вместо этого он, зная, что к нему приближается целая толпа вампиров, подхватил свой айпод-фонарик и пустился бежать со всех ног, не дожидаясь, когда твари с закрашенными глазами поймают его в прицел каких-нибудь других органов чувств.
Вдруг Зак увидел ступеньки и дверь с предупреждающим знаком. Она была заперта на замок, но не на засов, — никому и в голову не могло прийти, что найдутся грабители, которые станут орудовать столь глубоко ниже уровня моря. Зак всунул кончик «Авраама» в щель, отщелкнул язычок замка и вошел внутрь. Низкое гудение испугало его, но это всего лишь работали трансформаторы. Он не увидел никакой иной двери и запаниковал, подумав, что попался. Однако сантиметрах в тридцати от пола шла здоровенная труба непонятного назначения: она выныривала из стены слева, поворачивала под небольшим углом и скрывалась в каком-то сложном машинном устройстве. Зак рискнул заглянуть под нее, но противоположной стены не увидел. Он подумал несколько секунд, затем положил айпод на пол экраном вверх, так чтобы свет его фонарика отражался от низа металлической трубы, и с силой толкнул его вбок — в том направлении, в котором эта труба уходила под механизмы. Айпод заскользил по полу, как тонкая шайба, пущенная по столу для аэрохоккея, — его слабый столбик света ехал сначала точно под трубой, потом слегка изменил направление, но никуда не делся и продолжил двигаться дальше. Дальше, и дальше, и дальше, пока айпод не уперся во что-то твердое. Зак отметил, что там, вдалеке, сияние его фонарика больше не отражается от гладкой поверхности трубы.
