одна, согласно последним подсчетам.
– И большинство из них бестселлеры. Поздравляю.
Он пожимает плечами, явно чувствуя себя некомфортно от моей похвалы. Повисает долгая тишина, пока мы стоим и смотрим друг на друга сквозь расстояние в сорок три года.
– Ты есть в каждой из них, – наконец говорит он.
Это застает меня врасплох. Его голос стал глубоким и хриплым, действуя на те струнки моей души, которых я не признавала уже очень долгое время.
– Не понимаю, что это значит.
– Это значит, что ты была главной героиней в каждой написанной мной книге. Каким именем я ни называл бы персонажа, всех на самом деле звали Белль.
– Хеми…
– Ты что-нибудь из них читала?
– Нет.
– Все началось с «Сожалеющей Белль». Это была моя первая хорошая вещь. Возможно, лучше нее мне ничего и не написать. – Он делает глоток. – Что стало с книгой? Ты в курсе?
– Они обе у меня, – тихо отвечаю я.
Кажется, это его удивило. И возможно, обрадовало.
– Ты их сохранила?
– Нет, это Дикки их сберег. А после его смерти сын Дикки нашел книги в отцовском кабинете.
– Не знал, что у него был сын.
– Его зовут Итан. Я впервые встретилась с ним всего неделю назад. Он очень похож на Дикки.
– Я так полагаю, он их прочитал?
– Да, – отвечаю я, опуская глаза. – Он узнал по описанию Роуз-Холлоу и догадался обо всем остальном.
– Странно, наверное, осознавать, что о твоей личной жизни прочитал совершенный незнакомец?
– О твоей личной жизни тоже, – холодно напоминаю я. – И да, это было очень… странно.
– Он знает, что Хеми – это я? Что мы…
Я замечаю небольшой шрам под его левым глазом и гадаю, как он его получил и когда. Борюсь с порывом коснуться шрама пальцами – с желанием прикоснуться к Хеми.
– Он знает все, – говорю я вместо этого. – Даже то, что неизвестно тебе.
– Белль… – Хеми делает шаг ко мне, затем еще один, и его холодная сдержанность рушится по мере приближения. – Я хочу сказать… о вчерашнем вечере… о том, что мы сегодня услышали… Сорок лет я ношу эту боль в себе, обвиняя тебя, веря лжи. А все это время… Прости… что я не доверял тебе, что не поверил тебе. И больше всего – за дело с этой проклятой статьей. Мне следовало сразу рассказать тебе, над чем я работаю. Если бы я так поступил, ничего этого не случилось бы. Это был глупый и эгоистичный поступок, я полностью признаю. Но клянусь, Белль, я не имею никакого отношения к тому, что статья появилась в «Ревью». Это сделали Голди и Шваб.
– Вредители, – говорю я тихо.
– Что?
– Жизнь, которую мы задумали, была разрушена вредителями. Моей сестрой и Голди. У обеих были свои планы, и обе получили желаемое. То, чего хотели мы, не имело значения.
– Ты счастлива, Белль? Я имею в виду, сейчас. Ты… у тебя есть кто-нибудь?
– Это два совершенно разных вопроса. С двумя совершенно разными ответами. Да, я счастлива. Я построила для себя такую жизнь, которая мне нравится. Уверена, ты сделал то же. Но, нет… никого нет.
Он отставляет стакан в сторону и некоторое время пытливо смотрит мне в лицо, словно пытается прочитать мои мысли и тщательно взвешивает свои следующие слова.
– Никогда не думал, что мне доведется это сказать, но, помоги мне бог, вот я здесь. Мы здесь. Я никогда и никого не любил, кроме тебя, Белль. До или после. Когда ты не пришла на вокзал в тот день, и я, стоя один на платформе, чувствовал себя полностью опустошенным. И потом… это проклятое письмо. Когда я его прочитал и подумал, что ты вернулась к Тедди, что-то во мне умерло, и меня вообще больше ничего не волновало. Я так долго боялся именно этого, и вот оно – доказательство у меня в руках. Только оно оказалось ложным. Мы потеряли так много времени. Но я никогда тебя не забывал, Белль. Никогда не переставал желать…
Он тянется ко мне, и я велю себе устоять, отступить, прежде чем это зайдет дальше. Но я так долго ждала этих слов. Ощущение его рук на моих плечах так до боли знакомо; каменная маска, за которой он прятался, внезапно слетела. И вот передо мной – тот Хеми, которого я знала много лет назад, мужчина, которого я никогда не переставала любить. От осознания этого у меня сжимается горло. Разве я могу отказаться от чувства, что годы обращаются вспять? От вспоминания о том, как мы были вместе?
Когда его губы касаются моих, кажется, что все эти годы исчезли, словно мы никогда не теряли друг друга. «Это похоже на возвращение домой», – думаю я, осознавая, как сильно я соскучилась по прикосновению его губ к моим, по ощущению его рук, обнимающих меня. Но как такое возможно? Как я могла забыть… это блаженство? Я закрываю глаза, и перед моим внутренним взором мелькает образ смятых простыней, сплетенных тел, напряженных и блестящих от пота. Это было так давно. Целую вечность назад. И все же как будто вчера.
Я таю в его объятиях, растворяясь в знакомых ощущениях, одновременно понимая, что это ошибка, что через мгновение все развалится. Снова. И на этот раз не будет путаницы о том, кто виноват. Эта мысль отрезвляет меня, словно поток ледяной воды, и я отталкиваю его.
– Хеми… подожди.
Он неловко отступает назад.
– Прости.
Я качаю головой.
– Пожалуйста, не извиняйся. Не хочу, чтобы ты об этом жалел. Но, боюсь, что так оно и будет. Мне нужно тебе кое-что сказать. Я должна была признаться в этом давным-давно.
Хеми молчит и настороженно ждет, пока я продолжу.
– Ты сейчас поинтересовался, знает ли Итан о нас, я ответила, что он знает все – даже то, что неизвестно тебе. Ты не спросил, что я имею в виду.
Беру его стакан и возвращаю ему в руку, затем подхожу к роялю. Закари смотрит на меня из черной рамки. Мне жаль, что не было времени поговорить с сыном, но я и сама не знала, как все произойдет. Я верю, Закари меня простит.
Хеми стоит рядом со мной, его глаза полны вопросов, когда я поворачиваюсь к нему с фотографией. Подыскиваю слова, чтобы подготовить Хеми к тому, что он сейчас услышит, но слов нет. Поэтому молча протягиваю ему рамку и жду.
Хеми смотрит на снимок, и его лицо сначала пустое, ничего не понимающее.
– Кто это? Он…
– Его зовут Закари, – тихо говорю я.
– Закари. – Он произносит имя медленно, перекатывая его во рту, словно проверяя на узнаваемость.
– Он наш. Твой и мой.
Глаза Хеми широко раскрываются, как будто его только что пробудили от долгого сна.
– Ты говоришь…
– Я говорю, что у нас есть сын, Хеми. И что я скрывала его от тебя. Всем говорила, что усыновила его, но
