воспринимали то как учебник истории, географии, физики или естественных наук, ни единой строки не подвергая сомнению, то как вымысел, лишенный какого бы то ни было основания, чистую религиозную пропаганду и бесполезное чтение. Отныне эрудиты и ученые из кожи вон лезли, чтобы доказать, что Библия по-своему описывает исторические события.
И вдруг, спустя три тысячи шестьсот лет, Ноаму стало ясно, что же произошло во времена Моисея.
На острове, расположенном напротив Египта в Средиземном море, в 1600 году до н. э. произошло колоссальное извержение, которое вызвало цунами. Вулкан Санторин выбросил многие тонны пепла и токсичных газов, а ветры отнесли все это к дельте Нила. Это извержение и повлекло за собой череду катастроф. Сперва в Ниле, забитом кислотными и железистыми отходами, распространились водоросли, и под воздействием этих растений воды покраснели, как это случалось и во время вулканических извержений в Америке. Рыбы передохли, а лягушки попытались бежать от жары и загрязнений, поднявшись на берег, где тоже околели и загнили. Их останки способствовали размножению москитов, которых египтяне спутали с вшами, а затем мух, называемых осенними жигалками, которые передали животным вирус, а именно «синий язык»[76], эту чуму рогатого скота. Поскольку каждая болезнь влечет за собой другую, особенно когда переносчиками служат насекомые, люди, в свою очередь, получили заражения кожи, например сап – бактериальное заболевание, вызывающее поражения кожных покровов. Седьмая казнь – град – не зависела от шести предыдущих, она стала следствием нового вулканического извержения (они происходят в нескольких фазах), которое изменило климат. После чего вступила в свои права естественная логика: после сильных дождей размножилась саранча; тьма наступила, потому что от застоявшегося пепла воздух стал плотнее, – отсюда знаменитая «густая тьма» в Библии. Что же до загадочной десятой казни, смерти детей, то она объясняется распространившейся в то время болезнью, связанной с заражением зерна микотоксинами, которая воздействовала в первую очередь на слабые организмы; отсюда детская смертность, выживали лишь младенцы, потреблявшие материнское, а значит, очищенное молоко, свободное от посторонних примесей. Отсюда библейское выражение, согласно которому погибель касалась «первенцев». Таким образом, легендарные «десять казней египетских» были связаны не с гневом Божиим, а с гигантским извержением, разрушившим Санторин.
Звонок в дверь вывел Ноама из ступора, в который погрузил его этот фильм. Он машинально поднялся с диванчика. Уже собираясь повернуть фиксатор замка, он вспомнил, что не ждет никакой доставки. Ноам замер. Может, Ноама хотят сфотографировать, чтобы удостоверить своему шефу его личность? Или захватить его?
Следующий звонок буквально порвал его барабанные перепонки. Ноам вздрогнул. Он бесшумно прижался к дверной створке и медленно приник к глазку.
Чтобы привыкнуть к деформированному линзой изображению, ему потребовалось несколько секунд. Первая хорошая новость: на лестничной площадке томится один человек. Ноам сосредоточился, чтобы лучше различить его черты. Вторая хорошая новость: это Свен.
Ноам с облегчением поднял предохранительную защелку, отступил в тень и крикнул:
– Входи, Свен, поскорее! Рад твоему неожиданному визиту.
Свен вошел и закрыл за собой дверь.
– Рад? Неужели? – ответил он.
И внезапно обрушил на Ноама удар кулака, от которого тот рухнул на пол.
Объяснения оказались долгими, нудными и совершенно непредвиденными.
Свен нанял детектива, чтобы получить сведения об отношениях Ноама и своей супруги. На первый взгляд все свидетельствовало об их вине: Ноам не открывает дверь никому, кроме Нуры, которая всегда является замаскированная, они надолго запираются вдвоем, а при расставании целуются. Недоступность квартиры со светопроницаемыми окнами наводит наблюдателя на мысль о том, что за этими стенами совершается супружеская измена.
С виду расслабленный и уверенный в себе, типичный эколог, бунтующий против существующих порядков, Свен оказался примитивным самцом, терзаемым ревностью. Напрасно Ноам возражал, Свен непрестанно твердил одно и то же:
– Почему ты больше не навещаешь Бритту? И не видишься со мной? Почему ты встречаешься только с моей женой? Зачем вы здесь запираетесь? И что вы такое друг другу рассказываете? Со мной она теперь не разговаривает. Ну так что?
Свен был так разъярен, что вновь и вновь пытался пустить в ход кулаки. Ноам защищался, уклонялся от ударов, сохранял спокойствие, возражал, урезонивал и оправдывался. Чтобы запутать Свена, ему пришлось солгать – истина принадлежит к области невыразимого, – и ему удалось успокоить мужа Нуры. Чтобы объяснить свое отсутствие в клинике, Ноам даже выдумал логичную причину: поскольку к Бритте приковано внимание всего мира, люди в конце концов задумаются, кто этот второй мужчина, что постоянно сопровождает ее родителей; так что Ноам решил исчезнуть, чтобы избежать каких бы то ни было расспросов об их странной троице.
– Иначе мне могли бы приписать связь с Нурой. – И с улыбкой прошептал: – Или с тобой.
Свен остолбенел. Ноама это позабавило.
– Твой детектив там, за дверью, не преминет отметить, что мы несколько часов провели вдвоем в квартире. Подозрительно, верно?
Свен согласился, что он, возможно, был не прав.
Ноам не отступался. Ради восстановления мира он предложил Свену пригласить Нуру, чтобы они втроем откровенно, как разумные взрослые люди, об этом поговорили. Свен отказывался, он, все больше и больше осознавая, что ошибся, – тем паче, что ему этого хочется, – страшился возмущенного или саркастического взгляда жены.
Он снизошел до извинений и поспешил к выходу: в семь часов вечера начинается банкет, который дает возглавляемый Пирсом Фениксом фонд «Этернити Лабс». Свен должен пойти туда, сообщить утешительные новости о состоянии Бритты, поблагодарить бригады медиков, а также меценатов. Он только заскочит в отель, чтобы надеть смокинг, и сразу помчится туда. Ноаму было известно о банкете, они с Нурой уже договорились следить за приемом, ведь в социальных сетях будут транслировать основные моменты.
В прихожей Свен принялся умолять Ноама не докладывать Нуре ни о том, что он нанял детектива, ни о том, что ударил Ноама. Тот дал клятву молчания: нет ничего лучше для примирения двоих мужчин, чем подобное соглашение.
Ноам растянулся на скрипучем диване. Он ликовал. Значит, за ним следил не Дерек! Он вновь обрел спокойствие и уверенность в своей анонимности. Быть может, с завтрашнего дня он начнет выходить из квартиры?
Взгляд Ноама блуждал по потолку, а сознание неутомимо перескакивало из одной эпохи в другую и постоянно возвращалось к наконец-то найденному объяснению казней египетских, к их естественным причинам. Это лишь усиливало его восхищение Моисеем, который, ни на миг не впадая в заблуждение, всякий раз, когда его брат объяснял события божественным промыслом, восклицал: «Умолкни, Аарон!»
В семь часов вечера Ноам открыл ноутбук. Они договорились обсудить с Нурой этот банкет, поэтому сейчас надо было посмотреть прямую трансляцию торжества.
Оркестр, позолота, сверкающие драгоценности,
