лесной зелени. — Твоя речь была красноречивой, и очевидно, что тебя уже уважают больше, чем твоего брата.
— Раскрыть правду о моем прошлом наемного убийцы было гениальной идеей, mia amata. Ты не просто симпатичная, а еще и умная, — он трется своим носом о мой.
— Осторожнее, мистер, или будешь сам сосать свой член, когда мы вернемся домой.
— Хорошая идея, тогда мне не будет нужна девушка, — он хихикает, щипая меня за нос.
Я двигаюсь, чтобы врезать ему, но он хватает меня за руку.
— Не злись, милая. Мы оба знаем, что ты чертовски промокла и умираешь от желания попрыгать на моем члене.
— Верно, — я сдаюсь. — Не буду делать глупостей, — я запечатлеваю долгий поцелуй на его челюсти, зарываясь носом в его короткую бороду.
— Это был блестящий ход, и я рад, что у меня такая умная жена, — он запускает пальцы в мои волосы. Ему нравится играть с ними, когда они распущены. — Мой опыт наемного убийцы помог заслужить уважение, но по-настоящему я получу их преданность только тогда, когда докажу это.
— Им не потребуется много времени, чтобы понять, какой ты на самом деле.
— Или какие мы, — он подносит костяшки моих пальцев к губам и целует мою кожу. — Небо — не предел, mia regina.
— Мир — это наша цель.
— Возможности безграничны, — уголки его губ приподнимаются.
— Ограничений нет, — я сдерживаю смешок.
— Мы гораздо умнее, чем эти банальные фразы, — Массимо заключает меня в объятия, и мы въезжаем в ворота нашего дома.
— В нашу защиту могу сказать, что уже поздно и мы устали. Мы не всегда можем быть блестящими лингвистами.
— Кто сказал, что не можем? — он мнет мою грудь через платье. — Мы можем делать все, что захотим.
— Ладно, никогда не позволяй страху мешать тебе играть в эту игру.
Он ухмыляется.
— Хорошая идея, милая, но у меня есть кое-что получше, — он прочищает горло. — Не бойся отказываться от хорошего ради великого.
— Пф-ф, — я пренебрежительно машу руками в воздухе. — Самое сложное — это принять решение, остальное — это просто упорство.
— О, в ход пошли цитаты Амелии Эрхарт. Мне нравится, — он морщит лоб, пытаясь придумать фразу, и я фыркаю от смеха, видя серьезное выражение его лица. Потом он перестает хмуриться и выпячивает грудь. — Ты победила.
— Раз уж ты так говоришь, — я с трудом сдерживаю смех.
Пригвоздив меня взглядом, полным превосходства, он говорит:
— Сбрасывайте тросы, отплывайте от безопасной гавани, ловите попутный ветер в свои паруса. Исследуйте. Мечтайте. Познавайте.
— Окей, Марк Твен победил, — я хихикаю, признавая свое поражение, ведь больше не могу играть, потому что слишком много смеюсь.
Я все еще хихикаю, когда Массимо выводит меня на улицу.
Но мне не до смеха, когда раздается оглушительный вой сирен и нас окружают мигающие красные огни — это высокотехнологичная система безопасности выдает предупреждение.
— Блять! — Массимо чертыхается, снова открывает заднюю дверь и пытается посадить меня внутрь. — Садись в гребаную машину, Рина, я выясню, что происходит.
— Ни за что, — огрызаюсь я в ответ, хватаю свои туфли на каблуках и надеваю их на ноги. Достаю пистолет и нож, которые были пристегнуты к моему телу. — Мы сделаем это вместе.
— Ты такая упрямая, — он хватает меня за запястье и тянет за машину, в то время как из других машин выскакивают люди и окружают нас. Мы направляемся к дому, а Массимо звонит кому-то по телефону.
Прежде чем мы успеваем благополучно забраться внутрь, из сада слышится град пуль.
— Ри-ри, — кричит мужчина со знакомым голосом, и я зажмуриваю глаза, притворяясь, что ничего не слышу.
Если Ренцо действительно здесь, его судьба больше не в моих руках.
— Отвали от меня на хрен, — рычит Ренцо.
Я вскакиваю и бегу на звук голоса.
— Рина! — кричит Массимо, бросаясь за мной. Он хватает меня за локоть и тянет назад, в то время как Ренцо продолжает выкрикивать мое имя в перерывах между приглушенными криками. — Ты совсем спятила? — кричит мой муж. — Тебе нельзя туда! Он не в себе и может убить тебя по ошибке вместо меня.
— Скажи им, чтобы не убивали его, Массимо, — я бросаю на него угрожающий взгляд. — Быстрее. Мне нужно с ним поговорить.
— Нет, милая. Ты не понимаешь. Отпусти ситуацию. Отпусти его. Ты знала, что до этого дойдет, — я вижу, что он что-то недоговаривает.
— Ты что-то знаешь, но не сказал мне.
— Все встало на свои места только сегодня. Планировал рассказать тебе завтра, —
я вырываюсь из его объятий и делаю шаг назад. — Мы договорились, что больше никаких секретов, Массимо, — укоренившееся недоверие вырывается наружу, когда я делаю еще один шаг назад. — Я хочу поговорить с Ренцо сейчас же. Отдай приказ, Массимо.
Он колеблется, и у меня в груди трепещут тревожные бабочки.
— Если тебе нечего скрывать, ты приведешь его ко мне.
— Мне нечего скрывать, Рина. Я пытаюсь защитить тебя.
— Мне не нужна твоя гребаная защита! — кричу я. — Если будет нужна, я попрошу об этом. А до тех пор обращайся со мной как с равной, или я ухожу. Я серьезно, Массимо.
— Хорошо, хорошо. Расслабься. Я отдам приказ, — он говорит по рации, которую передал ему один из его людей.
Напряжение проникает в пространство между нами, пока мы смотрим друг на друга.
— Я тебе не враг, mia amata. Я твой муж, и люблю тебя. Ты должна позволить мне защитить тебя и поверить. Прошедшая неделя была дерьмовой. Я знаю, что ты сильная. Чертовски сильная. Но ты еще не справилась со своими эмоциями, и я не хотел добавлять к этому еще дерьма.
— И что? Ты собирался убить его и сказать мне об этом после?
— Да, — он не пытается отрицать, напомнив, кто он такой.
Мне с трудом удается держать себя в руках, когда в поле моего зрения появляется Ренцо. Он с головы до ног одет в черное, и трудно разглядеть его черты лица. Но поток красочных ругательств, разносящийся в воздухе, когда люди Массимо ведут его через лужайку, несомненно, принадлежит Ренцо.
— Ты не обязана этого делать, — говорит Массимо, придвигаясь ближе, когда видит, как я дрожу. — Тебе не обязательно всегда быть сильной. Положись на меня. Пожалуйста.
Я смотрю на него со слезами на глазах.
— Ты знаешь, что это должна быть я. Я не могу тебе это поручить.
— Будет больно, mia amata. Пожалуйста, я умоляю тебя. Позволь мне справиться с этим.
Я качаю головой.
— Я никогда не уклоняюсь от своих обязанностей, Массимо.
На его лице написано смирение, когда он кивает.
— Как пожелаешь, mia regina, — подходит ко
