маленьком сыне, вот и все.
— Я могу это понять. У меня дома трое собственных детей. Они сводят меня с ума, но я бы не променяла их ни на что другое.
Яс в ужасе подняла глаза:
— Трое? Я не знала.
— Ты никогда не спрашивала. Но да, трое. Два мальчика и девочка, причем девочка самая дикая из всех. В один прекрасный день они меня убьют.
Узел в животе Яс разрастался, впитывая всю возможную вину. Внезапно дыхание потребовало усилий. Она не могла этого сделать. Не могла убить Аргу, не могла убить никого из них. Но она также не могла позволить Каре убить Ро. Не ее маленького мальчика. Во имя всех Богов, должен быть другой способ.
Яс подавила панику и закончила одеваться. Она сунула мешочек с ядом в свой фартук.
— Яс?
Она застыла, все еще сжимая в руке бумагу:
— Да?
Арга глядела на нее:
— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, ты можешь мне доверять. Мы здесь семья. Я просто хочу, чтобы ты это знала.
Яс кивнула, сердце бешено колотилось в груди, а желчь обжигала горло:
— Конечно.
Когда они приступили к работе, она как будто впервые увидела это место — впервые увидела в нем людей. Большинство из них были эгрилами, врагами, но когда она смотрела поверх их униформы, они ничем не отличались от всех остальных, кого она знала. Сколько из них хотели быть здесь? Сколько из них, в первую очередь, хотели вторгнуться в Джию? Может быть, все они были призваны в армию. Может быть, у них были семьи, которые они хотели защитить. Она не могла поверить, что все они были злыми. Они были такими же людьми, как и она. И она должна была их всех убить.
Все утро она не думала ни о чем другом. Она пыталась придумать другой план, любую альтернативу, чтобы спасти Джакса, но не видела никакого способа. Она не была чертовой шулка, обученной сражаться. Она была просто матерью-одиночкой, которой нужно защитить ребенка. И она его защитит.
Да простят ее Четыре Бога, она собиралась это сделать.
У нее не было выбора. Не было ничего, чего бы она не сделала, чтобы обезопасить Малыша Ро. Как и знала Кара.
— Эй, Арга, я кое-что забыла. Мне нужно спуститься вниз на минутку. — Теперь, когда решение было принято, ее голос звучал не так, как ее собственный. Он звучал так, словно она вышла из своего тела и им управлял кто-то другой.
— Сколько раз мне нужно тебе повторять? Не разгуливай одна — и не оставляй меня одну. Это не может подождать?
— Не может. Прости.
— Тогда поторопись. Будь осторожна.
— Буду. — Она поспешила на кухню, на ходу вынимая бумагу из фартука, разворачивая ее, готовя.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Бетс, когда вошла.
— Я чувствую слабость. Я ничего не ела, — ответила Яс. — Можно мне тарелку чего-нибудь?
— Ты действительно выглядишь бледной, — сказала Бетс. — Не волнуйся, любовь моя. Вон там Ребро почти закончил тушеную говядину для ланча. Съешь немного. Это поможет тебе прийти в себя.
Ребро ухмыльнулся:
— Угощайся. Она уже готова.
— Спасибо, — ответила Яс. Мир расплылся, когда она взяла миску и половник. Ребро отступил назад, давая ей место, и она опустила половник в горшок, высыпав половину бумажного содержимого и хорошенько размешав его при этом. Это было так просто. Она наполнила свою миску, снова кивнула Ребру и направилась в столовую для персонала. Каждый шаг отдавался эхом ее чувства вины. Она остановилась на полпути и оглянулась, не веря, что сделала это, ожидая, что ее поймают, но все просто продолжали заниматься своей работой. Как будто все было нормально. Не зная, что она их убила. Конечно, не все станут есть тушеное мясо, и она должна была быть уверена.
Бочки с водой для всего дома хранились в столовой для персонала, и эту воду пили все. Она разделила остаток яда между ними. Она это сделала. Пути назад нет. Она не спасет никого, кроме Ро и Ма.
Она выбросила свою миску с тушеным мясом в окно и пожалела, что не может вылезти вслед за ней и убежать, но теперь она была в этом по уши. Совершила. Убийца.
Вернувшись к Арге, она продолжила свои обязанности, словно в трансе, мучимая чувством вины. В обеденный перерыв она помогала разносить подносы с тушеным мясом по замку, подавала тушеное мясо в столовой, доставляла тушеное мясо в квартиры офицеров, наливала им всем воду для питья. Она не смотрела ни на одно из их лиц. Она не хотела видеть людей, которых собиралась убить.
Каждый раз, возвращаясь на кухню, она наблюдала, как ее друзья пробуют еду, пьют воду. Их всех осудили на смерть за то, в чем они не были виноваты. У них оставался один час. Из-за нее.
Она могла бы что-нибудь сказать, остановить их, спасти, но нет. Их жизни против ее семьи — у нее вообще не было выбора.
Яс была на кухне, когда вбежал Фаул с собакой на руках:
— Он мертв. Мой чертов пес мертв.
Все, кроме Яс, бросились к нему. Она знала, почему собака мертва.
Она оперлась о стол, желая убежать и спрятаться, но знала, что не сможет. Она должна была довести это до конца.
Фаул положил пса на стол, и они все столпились вокруг. Яс вспомнила, как он приветствовал ее в первый день, подпрыгивая и виляя хвостом.
— Что случилось? — спросила Бетс.
— Без понятия, — сказал Фаул. — Он просто лежал там. Я думал, он спит. Он был ленивым засранцем, ага? Но он... он мертв.
Потом Ребро рухнул на пол, и о собаке забыли.
Повар бился на полу с пеной у рта. Бетс бросилась к нему, попыталась удержать на месте, выкрикивая его имя, но он не откликался. Не мог. Кто-то закричал. Это могла быть даже Яс. Она не знала. Она просто наблюдала, как Ребро дернулся так сильно, что она подумала, что у него треснет позвоночник, а потом внезапно затих. Так быстро. Яс уставилась на него сверху вниз. Он был мертв. Мертвый. Она это сделала. Убила его. Друга. Она не знала, есть ли у него жена или дети, будет ли у кого-то разбито сердце, когда он не вернется домой в ту ночь. Если бы он это сделал, возможно, он бы
