перед тем, как перед глазами вновь вспыхнули искры.
Очнулась она от боли. На этот раз в груди, которую обжигали горячие доспехи. «Кажется, поддоспешник прогорел. Не стоило использовать файерболлы», — пробормотала она и попыталась подняться. Заметив краем глаза движение, Соня повернула голову: знакомая фигура, темно-каштановые волосы и ярко-зеленые глаза без зрачков.
— Ви…
Затылок взорвался болью.
Сомбрийское королевство. Этела. Особняк Вирид Мирк. Двенадцатое февраля. Утро.
Вирид захлопнула книгу и потянулась к миске. Поворошила кристаллы и, так и не найдя полного накопителя, поднялась из-за стола. Придется идти наверх.
С тех пор как она написала записку, работа встала окончательно. Все мысли вертелись вокруг уехавшей полгода назад человечки. Как бы Вирид ни убеждала себя, что поступила правильно, что Соня, скорее всего не вернется, что ей будет лучше у светлых, но чувства и тело никак не желали успокаиваться.
Поднявшись по лестнице, она приоткрыла дверь и кивнула сидевшей у стены Норд:
— Я в кабинет за накопителями.
Сержант молча поднялась, но стоило им обеим выйти в холл, как раздался громкий хлопок, глаза на мгновение ослепила яркая вспышка, а по телу прошлась волна светлой магии. Что-то громко загремело, в ноздри ударил запах горелого.
Сержант среагировала быстрее. Не успела Вирид проморгаться, как ее втолкнули обратно в дверной проем. Норд опустила забрало, по броне побежала темная дымка, а автомат тихо зашипел. Вирид осторожно выглянула из-за стены. На полу холла лицом вниз лежала дымящаяся фигура в серебристых доспехах. Вирид прищурилась — подобная броня была ей знакома, как и то, что найти такую можно было разве что в музеях или частных коллекциях. Она тронула сержанта за плечо и передала жестами: «альвийка», «не убивать». Женщина кивнула и осторожно двинулась в холл, обходя нежданную гостью слева. Вирид создала кнут и скользнула вправо.
Альвийка дернулась, уперлась руками в пол и приподнялась, закашлялась, что-то прошипела, повернула голову и посмотрела прямо на Вирид.
— Ви… — донеслось из-под шлема.
Голос показался знакомым, но тут Норд врезала гостье кулаком по затылку. Та обмякла и рухнула на пол. Вирид подскочила к девушке, перевернула на спину и подняла забрало.
— Соня?! — воскликнули они с Норд одновременно.
Сомбрийское королевство. Этела. Особняк Руби Долорон. Двенадцатое февраля. Полдень.
В следующий раз в чувство ее привело легкое похлопывание по щекам. Кое-как открыв глаза, Соня увидела над собой лицо наставницы.
— Пей.
В нос ударил почти забытый запах обезболивающего зелья. Соня сделала пару глотков. Через какое-то время боль в груди и затылке утихла, и она смогла оглядеться. Знакомый каменный потолок. Под спиной не менее знакомый алтарь, накрытый тонкой шерстяной подстилкой. Стена справа скрыта широкими шкафами. Новыми. Сама она прикована к алтарю, а из одежды на ней лишь повязка на груди.
— Рад видеть вас, наставница. Я смотрю, здесь почти ничего и не изменилось. — Соня улыбнулась. — А чем вам не угодили старые шкафы?
— Шутишь, значит? — Руби прищурилась. Ее глаза сверкнули красным. — Рассказывай!
Навалилось знакомое чувство неподчинения собственного тела:
— С чего начать?
Спустя три часа Соня окончательно охрипла, и наставница прекратила допрос.
— Скажи мне, ученица, — Руби выделила последнее слово, — чем ты думала, когда выбрала такой способ побега? Твое счастье, что это был особняк Вирид, и, кроме нее и Норд, там никого не было. Откройся телепорт где-нибудь на улице, тебя бы сперва пристрелили, и только потом стали разбираться кто ты такая. Хотя переполох все равно был знатный.
Оковы раскрылись, и Соня с трудом села — ожоги под повязкой припекало, а тело затекло. Наставница бросила ей на колени накопитель. Благодарно кивнув, Соня сжала кристалл в кулаке и облегченно вздохнула, чувствуя, как по телу струятся ручейки светлой магии облегчая боль и исцеляя мелкие ранки.
— Наставница, а где сейчас Вирид?
— Где-то в доме. Приведешь себя и стол в порядок, и можешь сходить поискать ее.
— Что-то случилось? — На душе стало тревожно.
Руби молча постучала пальцем по метке на ее руке.
Вирид сидела за кухонным столом и смотрела в чашку с кофе. Соня вернулась. Не просто вернулась, а именно к ней: Руби объяснила, что это был за телепорт, и чего стоило его создать. Да и повязку с мазью от ожогов она сама накладывала. Вот только на Соне были альвийские доспехи и знак принадлежности к светлому Ордену. Но самое главное — печать на руке, одна мысль о которой приводила в бешенство. Где-то в глубине души Вирид понимала, что суккубе злиться на подобное глупо. Даже ей, но…
Позади послышался шорох.
— Вирид? — На плечо легла ладонь.
— Уйди.
— Это из-за метки? Но это просто…
Вирид вскочила со стула, развернулась и влепила человечке пощечину. На мгновение опешила, увидев четыре наливающиеся кровью царапины: создавать когти она не собиралась, но тут Соня поднесла к щеке руку, блеснула серебром печать, и вновь накатившая ярость смыла стыд и жалость. Обойдя человечку, Вирид вышла из кухни.
В тренировочном зале ее нашла Руби:
— Злишься?
— А ты как думаешь?
— Думаю, ты опять спотыкаешься о тот же камень. Какая разница, что и с кем у нее там было в княжестве?
— Руби!.. — Вирид глубоко вздохнула и уже спокойным голосом попросила: — Уйди.
— Как знаешь.
Ученицу Руби отыскала на кухне. Та сидела за столом и разглядывала испачканную кровью печать на руке.
— Любуешься? — Руби плеснула в бокал немного вина.
— Скажите, наставница, а можно как-то ее снять?
— В твоем случае, разве что вместе с рукой.
— Это потому что метка княжеская?
Руби хмыкнула.
— Нет. Не в этом дело. Ты вообще знаешь, как «амантино» переводится на общий?
— Любовница. Или это неправильный перевод?
— Нет. — Руби подняла бокал, оценила вино на просвет и отпила пару глотков. — Точный перевод — «желанная», «та, к которой влечет».
— И в чем разница?
— Любовницам не дарят аллод.
Соня на мгновение нахмурилась, потом вскинулась:
— Вирид не любовница!
— Но ведь началось у вас все с постели. Разве не так?
Соня едва заметно кивнула.
— Вот и амантино — не любовница, а возлюбленная. Как и «амата». Но если любовь к амате вызвана влечением души, то к амантино сперва влечет телом. Такая любовь не хуже. Просто другая. Чуть более зависимая от постели, более эгоистичная, более… ревнивая. Но это все равно любовь. Если бы твоя княжна…
— Она не моя!
— Не перебивай. — Руби нахмурилась. — Так вот, если бы она просто хотела покувыркаться в постели, то могла бы назвать тебя своей амантино, но не стала бы ставить печать. Магия этой печати завязана на чувства. Если они есть, то
