Книга Голубые океаны - Вероника Крестинская

Теперь я на своей шкуре понял, что такое смерть родного человека, любимого человека. Это нестерпимая боль, которая с годами или притупляется, или ноет не переставая. Нет ничего страшней потерять то, что дороже всего, мучительно думать о том, что теперь тебе придётся доживать свои дни в одиночестве. Многие люди находят после утраты любимых новый смысл жизни, даже находят новую любовь, которая даёт второе дыхание и облегчает жизнь. В их число, к сожалению, я не попадаю, так как прекрасно понимаю, что моя любовь была и жила только в Кристине, и с её смертью умрёт и свет любви…

Я много раз чувствовал, ощущал всем телом и душой потери людей. Это было страшно, и много дней я ходил в скорби и печали, но это немножко другое, все эти эмоции и чувства не были моими. Сейчас же, когда я теряю Кристину, я переживаю своё собственное горе, и оно в десятки раз больше, чем людские потери неизвестных мне людей. Та душевная боль, которую я привык испытывать, ничего не стоит перед той болью, которую я испытываю в данный момент.

Но люди всё равно умудряются жить, что бы ни происходило в их жизни. Находят смысл в других делах и людях, находят счастье, которое, казалось бы, никогда не постучится в дверь. Люди продолжают жить, что бы ни происходило, и за это им всем нужно сказать спасибо. Ведь самое лёгкое, что может сделать любой человек, это просто сдаться и ничего не менять в своей жизни, закрыться в квартире и лет двадцать жить там не видя белого света, а потом, когда начинаешь шевелиться, начинаешь чего-то хотеть, то понимаешь, что уже поздно, что ты овощ, что всё внутри тебя уже давно атрофировалось. А те люди, которые несмотря ни на что продолжают жить, находят в себе силы, находят поддержку, они точно не станут овощами.

К кому отношусь я? Трудно сказать, ведь я ещё до конца не могу принять гибель Кристины. Сдаться мне никак нельзя, но и жить счастливо я уже не сумею. Придётся искать золотую середину, придётся выстраивать новую жизнь, но совершенно не такую, какую бы мне хотелось…

На небе стали появляться первые звёзды, над нами они висели, как яркие люстры, таких огромных светил я ещё никогда не видел. Тёмно-синее небо стало нашей крышей, млечные пути постепенно появлялись то там, то здесь. Ощущения были необыкновенными, любуясь этой красотой, ты на мгновение забываешь о всех своих проблемах, ты просто наслаждаешься чем-то необъяснимым. Посмотрев на Кристину, я увидел личико безмерно страдающего существа, да, тело человека, красота женская, но душа ангела была в сотни раз прекрасней всего этого. Она излучала теплоту, вокруг неё было слабое серебряное сияние, кожа её блестела, но не так ярко, как раньше. Кристина ждала моего поцелуя, я понимал, что она хотела насладиться запретным плодом перед смертью. Я понимал, что это её желание, которое она хотела осуществить многие-многие столетия. Но внутри меня что-то сопротивлялось, я не мог дать ей этот плод, так как мой поцелуй стал бы для неё поцелуем смерти.

Одна мысль о том, что мой поцелуй заберёт у неё жизнь, приводил меня в ужас. Но я мог опоздать, она умирала и могла умереть, так и не почувствовав то, о чём так долго мечтала, и я окажусь виноватым. Я прикоснулся к её уставшему лицу, медленно наклонил к нему своё и застыл.

Застыл, потому что почувствовал нечеловеческое влечение с её и со своей стороны. Внутри меня всё задрожало, и Кристина тряслась как осиновый лист. Я никогда раньше не был так близок с ней, как сейчас, в душе разливалось тепло, но за него я платил всем, что у меня есть.

Меня влекло к ней, это чувство пугало меня. Я не мог контролировать себя, я не мог сдерживать свои эмоции. Когда я уже дотронулся своим носом до её носа, глаза сами по себе стали закрываться, а когда мои губы встретились с её холодными, влажными губами, я утонул в блаженстве.

Наверно, это было больше похоже на разряд током, прямо мне в сердце. Прикоснувшись к её губам, я почувствовал, как мир вокруг меня поднялся ввысь и с быстрой скоростью упал. Всё внутри меня перевернулось, почувствовав её тёплое дыхание, я не мог оторваться от него. Рука запуталась в её волосах, влажность губ и прохлада ласкали мои губы. С чем можно сравнить это? Я не мог даже предположить, что может быть слаще и дороже этого поцелуя! Наверно, я недостоин этого счастья, если бы мой ангел остался со мной, я был бы самым счастливым человеком на всём белом свете, и моё счастье перекрывало бы всё, что творилось бы вокруг меня.

Счастье бы мне мешало делать то, что я должен делать. Поэтому мне суждено быть несчастным, поэтому я не могу насладиться во второй и в десятый раз её сладкими губами, её вкусным запахом, её родным теплом.

Когда я поцеловал её, мои глаза не осмелился посмотреть на неё. Прижав губы к её холодному лбу, я не слышал от неё ни звука, воздух, который циркулировал в ноздрях, не выходил и не щекотал мою кожу. Когда я почувствовал, как медленно её рука сползает с моего плеча и как она с глухим стуком упала на траву, моё сердце умерло вместе с ней.

Несмотря на то, что была уже ночь и вместо пары звёзд на нас смотрели миллионы, было светло. Я отчётливо видел всё вокруг, в том числе и старика, который пытался сдержать плач, он старался, но я всё равно его слышал.

Мне было безумно страшно посмотреть в лицо ангела, я боялся увидеть то, что просто не смогу перенести. Я сжимал её тело, оно было тихое и спокойное, чудеса ушли вместе с ней, теперь по свету я буду бродить один, теперь одиночество накроет меня с головой и не отпустит. Мне не суждено быть счастливым, я родился только для того, чтобы давать счастье другим, чтобы люди жили и я был для них началом. Почему всё так несправедливо?

Мне были безразличны эти философские вопросы, которые актуальны и по сей день. Мне даже стало всё равно на свою жизнь, перед глазами стояла серость, и через неё пробивался знакомый и любимый силуэт. Теперь только он будет вести меня по жизни, только в моей памяти будет жить любовь, только мои воспоминания будут греть меня холодными, одинокими ночами. И этот поцелуй, который я буду ощущать на своих губах вечно.

Слабое прикосновение старика пробудило меня. Он дотронулся до моей руки, взглянул на меня глазами полными печали и скорби. Старик смотрел ей в лицо, а я не мог, я боялся, что в моей памяти останется последнее, что я видел вместо того, что я видел раньше. Я боялся, что её мёртвое лицо навсегда останется в моей памяти, и я всегда буду помнить его. Это воспоминание будет перекрывать другие, где мы были счастливы, где её ласковая, добрая улыбка согревала меня, как тёплый шарф.

– Она исчезает..– прохрипел старик, понимая, что это для меня удар.

Я боялся, что она исчезнет, и я буду держать всего лишь воздух. Я собрался с силами, с последними силами, которые ещё жили в моём теле, и взглянул на неё. Маленькие серебряные крапинки освещали её лицо, глаза были закрыты, рот чуть приоткрыт. Выражение её лица было спокойным и счастливым, она как будто спала, и ей снился хороший сон, и казалось, что она вот-вот проснётся и расскажет сюжет своего сна, будет смеяться и обнимать меня. Лицо её больше не дышало, оно не излучало тепло, всё было мертвенно спокойным.

Я вдруг начал завидовать тьме, начал завидовать безумно, жадно и враждебно. Почему её нельзя уничтожить? Нарушится баланс? А вообще – есть ли этот баланс? Люди, что настолько глупы, что сами себя вводят в хаос? Разве я должен помогать таким уродам? Злостью я захлёбывался, чувствовал, как лицо моё стало багровым. Почему я стал причиной гибели Кристины… С такими ранами и с такой слабостью она всё равно умудрилась победить, а передо мной не смогла. Я стал ненавидеть и себя тоже, злость разливалась по всему телу.