Турсос поглотит этот мир, Анна. Роли распределены, и тебе досталась одна из главных. Много людей погибнет по твоей вине.
Эти слова звучали в голове Анны, пока она гнала Пинин по пустому шоссе в сторону Петрозаводска. Она настолько была погружена в тревожные мысли, что вздрогнула, когда зазвонил телефон.
— Ало?
В трубке послышался радостный голос Светы.
— Анька! Я так рада, что ты вышла на связь! Ленка очнулась!
Руна 11
«Молвит Похъёлы хозяйка,
Говорит слова такие:
«Ах, старик ты бедный, жалкий!
Ты попал в чужую землю!»
Калевала
Лена все также лежала на больничной койке, только теперь ее глаза были открыты. Когда Анна распахнула дверь, девочка быстро взглянула на нее, но потом тут же отвела безразличный взгляд. Света радостно поднялась навстречу Смолиной. Судя по всему они с Леной только что о чем-то оживленно болтали.
Анна подавила в себе желание обнять Лену, прижать к груди, как самое драгоценное, что есть в жизни. Она села рядом на табурет. Света глубокомысленно подмигнула ей.
— Ладно, девчонки, я вас оставлю! Думаю, вам есть о чем поговорить.
Света вышла, оставив в палате гнетущую тишину.
— Привет, — сказал Анна.
— Привет, — безразлично ответила Лена.
— Как дела?
— Замечательно, — Лена показала забинтованную руку. — Когда меня выпустят отсюда?
— Хочешь домой?
— Нет. Я не хочу домой, — жестко ответила Лена. — Я хочу выйти отсюда.
— Ты провела в коме несколько дней. Ты хоть понимаешь, что была на грани… — Анна хотела добавить смерти, но не смогла выговорить это слово. Ей не хотелось, чтобы оно звучало рядом с именем ее дочери. — Зачем ты сделала это, Лен?
Лена сжала губы и пустым взглядом смотрела мимо Смолиной. Хотелось взять девчонку, тряхнуть как следует и закричать: «Какого черта ты творишь? Ты хоть понимаешь, как я люблю тебя, как я о тебе беспокоюсь? Я ездила за сотню километров к безумному старику и смотрела, как он на кладбище режет курицу, лишь бы только появился хоть малейший шанс на твое выздоровление! На твою жизнь! Потому что ничего дороже для меня в этом мире нет!»
— Поговори со мной, — Анна почувствовала, что сдерживаться становится все труднее, и слезы сейчас потекут по ее щекам. Но этого нельзя допустить. Лена, дитя улицы, выращенная в детдоме, воспримет слезы как слабость, и тогда — прощай возможность поговорить по душам. Анна добавила уже тише: — Пожалуйста.
Лена продолжала холодно смотреть сквозь нее, будто Смолиной и не существовало вовсе. Анна почувствовала, как внутри закипает горячая злость.
Смолина взяла Лену на руку, та хотела ее отдернуть, но была слишком слаба, поэтому просто зло уставилась на Анну.
— Зачем ты нарисовала на стене ванной летучую мышь?
— Отпусти, — прошипела Лена, но Анна крепко держала ее руку.
— Тебе придется ответить!
— Это почему?
— Потому что я твоя…
— Моя кто? — ядовито переспросила Лена. — Кто ты?
Смолина хотела сказать «твоя мать», но осеклась.
— Ты не можешь ответить, потому что ты не знаешь, кто ты на самом деле, — словно приговор отчеканила Лена. — Ты не мать, потому что ты не рожала. Не жена, потому что нет мужа. Не общаешься с родителями, нет друзей, из интересов — только дурацкий лес, и того ты теперь боишься! Думаешь, я не вижу? Не слышу криков по ночам, когда ты просыпаешься от кошмаров? Как ты можешь кого-то воспитать, когда не знаешь, кто ты сама?
Анна молча слушала эту триаду, чувствуя, как кровь приливает к вискам, а в голове начинает шуметь, словно на газу закипает чайник, готовый взорваться. Она пыталась остановить это, выключить газ, снять чайник с огня, но каждое слово Лены стальным молотком вбивало гвоздь в ее череп, словно в крышку гроба. Каждый раз, когда Смолина пыталась выключить ручку газа, Лена плескала в огонь бензин.
Анна схватила Лену за плечи и начала изо всех сил трясти, крича:
— Что это за летучая мышь?! Почему ты ее нарисовала?
Щуплая Лена в ее руках тряслась словно тряпичная куватка, которую подхватил ураган. Смолина не сразу поняла, что в палату ворвалась Света.
— Аня, остановись!
— Кто был у нас дома? Кто? Это он сказал тебе нарисовать летучую мышь?
Лена безуспешно пыталась вырваться, сзади Анну обхватила Света, сквозь распахнутую дверь были слышны торопливые шаги санитаров по коридору, в котором гулким эхом звучал крик Смолиной.
— Это из аниме! — закричала ей в лицо Лена. — Довольна?
Анна отпустила Лену, и та зарыдала, уткнувшись в подушку.
* * *
Анна выскочила из клиники, как ошпаренная. Снаружи поливал дождь, но Смолина его не замечала. Она стремительной деревянной походкой прошла по лужам. Света спешила за ней.
— Ань…
— Только не надо ничего говорить, ладно? — огрызнулась Смолина. Света глубоко вздохнула.
Анна и сама понимала, что наворотила дел. Только что она разрушила последний хлипкий мостик между ней и Леной, который и так держался на тонких нитях доверия. Но как она убережет Лену, если та отказывается с ней даже говорить? Как ей стать для девочки из пустого места — кем-то?
Когда Смолина подошла к машине на стоянке перед клиникой, ее все еще трясло. Она ткнула пальцем в кнопку брелка, но руки тряслись и палец никак не мог попасть в нужное место.
— Дерьмо! — Смолина от души бросила брелок на асфальт. Слезы сами покатились из глаз.
— Ань, я не буду ничего говорить, — послышался позади голос Светы. — Но, может, скажешь ты? В любом случае сейчас за руль тебе садиться не стоит.
— А что мне стоит делать в таком состоянии, Свет? — обернулась Анна. — Застрелиться?
— Давай поговорим.
— О чем? О том, что я никудышная мать? Не могу иметь своих детей, так может не зря? Природа умная, она понимает, что из меня никогда не получится нормальной матери!
— Просто дай Лене время!
