означало — быть желанным гостем в любой стране, получать бессрочные визы и особое отношение, граничащее с поклонением. Тартарцы, от мала до велика, в долгу не оставались: путешествовали охотно и много, тратили, не скупердяйничая, гуляли, явно, не на последние, — даже появилась поговорка "Если ты потратил все свои деньги и понял, что у тебя их не убавилось, значит ты — тартарец". Тартарская деньга стала основной резервной валютой в мире, она имела обеспечение не только в золоте, но и в гражданстве, — достаточное количество деньги давало право родить ребёнка на территории Тартарии, — тогда он становился её гражданином, а родитель — временным опекуном до его совершеннолетия. Деньга имела хождение по всему миру, ею можно было расплатиться везде, "Деньга и на Луне — деньга" — говорили люди. Тартарский язык стал всемирным, его учили во всех школах мира, как основной язык общения, позволяющий понимать и быть понятным в любом уголке мира, многие страны полностью перешли на тартарский язык, а собственные языки сделали необязательными. Особую заботу и внимание от государства получали незащищённые слои населения: дети, калеки, инвалиды, больные, старики и асоциальные элементы, так называемые бездомные, бомжи (без определённого места жительства) и бичи (бывшие интеллигентные люди). Началось переустройство населённых пунктов Тартарии, больших и малых, с перепрофилирования административных зданий, потому что они были удобно расположены, отремонтированы или построены недавно, имели все необходимые коммуникации, содержались в чистоте и порядке, над ними подняли такие вывески: "Дворец реабилитации бездомных", "Замок достойной старости", "Чертог надежды несчастных", "Терем счастливого детства", "Особняк здорового тела", "Цитадель юности", "Ратуша бессмертия" и тому подобное, — все незащищённые слои населения были пристроены и обласканы государством, специальные комиссии тщательнейшим образом изучали их потребности и удовлетворяли с лихвой в кратчайшие сроки без каких-либо бюрократических проволочек: ремонт, обновление, расширение, модернизация, снабжение всем необходимым, от продуктов питания и лекарств до одежды, всевозможного оборудования и передовой техники — всё предоставлялось в достаточном объёме и в высочайшем качестве. Можно даже смело сказать, что благоденствие незащищённых слоёв населения превратилось в основную задачу государства. Народ Тартарии, получив реальную возможность принимать участие в распределении прибыли от продажи ресурсов, не избаловался, как полагали многие злопыхатели, не одурел от безделья, не ударился во все тяжкие от "шальных" денег, — наоборот, — резко сократилось потребление спиртных напитков, в особенности крепких, контрафактных, некачественных и дешёвых, а слово "наркотики" вообще было напрочь забыто, число суицидов среди всех возрастов и слоёв населения приблизилось к нулю, рождаемость и продолжительность жизни резко увеличились. У пожилых людей появилось больше возможностей поправлять здоровье в самых современных и передовых лечебницах мира, путешествовать, общаться, делиться жизненным опытом с подрастающим поколением, заниматься саморазвитием и творчеством, писать книги, сочинять музыку, рисовать картины, — в общем, радоваться жизни, а не влачить жалкое существование до гробовой доски. Особенно благотворно приток долевых денег сказался на молодёжи — она увидела свет в конце туннеля, перед ней открылись почти ничем не ограниченные возможности проявить себя, раскрыть свои таланты, — отпала необходимость ютиться в затхлых халупах, где тебе отведен один тесный пыльный угол, в другом страдает голодный младенец, в третьем спят отец с матерью, а в четвёртом скрипит зубами медленно умирающая бабушка. И больше не нужно было ради собственной жилплощади ждать чьей-то смерти, — молодые люди, едва повзрослев, переезжали в благоустроенное жильё, которого государство предоставляло всем сверх надобности, постепенно приучая к мысли, что недвижимость — не роскошь и не то, к чему надо стремиться всю жизнь, а всего лишь инструмент, помогающий лучше постичь самого себя, предоставляющий уединение, тишину и покой, когда это необходимо для отдыха после путешествия или какой-то интересной и бурной деятельности. Молодежь часто сбивалась в группы по интересам и жила весёлыми общинами, занимая целые этажи зданий, — одни с утра до вечера пели и играли на музыкальных инструментах, другие философствовали, спорили, читали стихи и прозу собственного сочинения, третьи придумывали новые направления в живописи, четвертые — в танце выражали свои душевные порывы, пятые погружались в сложнейшие математические расчёты, объясняющие суть мироздания и так далее и так далее…
Бюрократия исчезла, как явление, чиновничество вымерло, как класс, потому что в нём отпала всякая необходимость, — его полностью заменил ИИ, быстрый, объективный, не знающий усталости и чуждый любым проявлениям коррупции. Такие слова, как армия, полиция, служба безопасности устарели и вышли из употребления, — в этих профессиях отпала надобность. За общественным порядком следил всё тот же ИИ, ведя неусыпное наблюдение за любым, без исключения, проявлением жизни человека… Надо признать, что к этому люди привыкли не сразу — долгое время существовало мощное протестное движение, борющееся за личное пространство, свободное от видеонаблюдения, но постепенно оно практически сошло на нет, потому что родилось и выросло поколение, привыкшее к тому, что за ним везде наблюдают, любящее это и само непрерывно выставляющее себя на показ через всевозможные электронные устройства связи, надеясь быть по достоинству оцененными в социальных сетях. Микроскопические автономные камеры общественного наблюдения, так называемые КОНы, проникли всюду, включая уборные и спальни: движение конофилов обрело высокую общественную значимость, число их сторонников неуклонно росло год от года: адепты этого движения не считали зазорным устанавливать нано камеры внутри своих черепных коробок, в ротовых полостях, в желудке и кишечном тракте, а также под одеждой в интимных местах. Любой гражданин Тартарии имел доступ к единой базе видео-данных со всех камер, как наружного, так и внутреннего наблюдения: например, понравился тебе какой-то человек, захотел ты связать с ним свою судьбу, посмотрел на него снаружи, посмотрел изнутри, заглянул в рот, оценил процесс пережёвывания и глотания, все ли зубы целы и ухожены, что там у него под одеждой, всё ли на месте, всё ли в порядке, как спит и общается, послушал, подумал и решил — надо тебе с этим человеком сближаться или рассмотреть другой вариант. Все тартарцы друг перед другом находились, как на ладони, скрывать и прятать хоть что-то от других считалось дурным тоном — чем больше камер наружного и внутреннего наблюдения нацелено на конкретного индивида, тем лучше, если же тартарец ограничивался обязательным количеством камер, не устанавливая в личном пространстве добровольные, то это вызывало не только подозрение, но и отторжение, граничащее с брезгливостью.
"Путь к душе человека лежит через его тело, — звучала общепризнанная мудрость. — Изучив своё и чужое тело изнутри и снаружи, ты сперва поймешь, что своё — это чужое, а чужое — это своё, а потом через понимание этого тебе станет ясно, что всё своё и чужое бесценно, и только принадлежа всем, может принести
