сказала Элида. Если ее просьба его и удивила, он ничем не выдал своих эмоций, а просто повел ее вперед, чуть ускорив шаг. Шли они более получаса.
— Это восточная сторона крепости представляла собой отвесную скалу, уходящую в бездонную пропасть. Здесь раньше был мост, это было единственное место, по которому можно было пройти через этот провал. Именно этот мост и охраняла крепость. Мост разрушили маги, но, разумеется, при необходимости его можно быстро восстановить.
— А что на северной стороне? — поинтересовалась Элида, оглядываясь по сторонам.
— На северной и южной стороне гранитный утес, представляющий из себя монолит чудовищных размеров. В котором, собственно, и вырублена эта крепость. Но туда мы не пойдем. Именно там находятся маги, блокирующие все наши попытки вырваться с помощью портала.
— Значит, на севере и юге на скале, маги, на востоке ущелье, с разрушенным мостом, а что на западной стороне? — спросила она.
— О! Там самое интересное, — с явной иронией сказал Лоут и снова ее куда-то повел. — Посмотри, — он кивнул куда-то вниз, и Элида выглянула из-за зубцов. Выглянула и ахнула. Перед ней расстилалось море крохотных огоньков. Жаль только, что каждый огонек, являлся костром, вокруг которого сидело полтора десятка воинов. — Впечатляет? — невесело усмехнулся Лоут. Она молчала пораженная этим зрелищем, но Лоут истолковал ее молчание по-своему. Он решил, что она замолчала парализованная страхом. — Элида, — хорошим, «человечным» голосом сказал он. — Я очень благодарен тебе за помощь. Я почти восстановил свои силы, на рассвете, я отправлю тебя домой. — Элида резко развернулась, хотела сказать что-то едкое, колкое и хлесткое, но быстро ничего не придумалось (кроме нецензурных выражений на языке Мира Полины, которые Лоут все равно не понял бы), поэтому она просто ответила:
— Я никуда отправляться не собираюсь, ни домой, ни еще куда-либо. Ясно?
— Ясно, — спокойно ответил ее муж, а она вдруг по какому-то наитию поняла, что ее ответ пришелся ему по душе, и еще она поняла, что вопрос с ее отправкой домой остался открытым. «Ну это мы еще посмотрим, — мысленно сказала она, — кто кого и куда отправит». Она еще раз посмотрела на эту бескрайнюю светящуюся равнину и неожиданно подумала:
— А вам не кажется странным, — вдруг спросила Элида у Лоута, — что вокруг этой крошечной крепости собрались такие силы? Неужели, чтобы захватить ее необходимо столько воинов? И зачем им вообще эта крепость? Что в ней такого? Я думала, что вас держат в блокаде, чтобы заставить короля принять решение относительно замужества Дейзи, но для этого надо вдесятеро меньше людей. Что происходит?
— Они готовятся к нападению, и большой переброске сил, — спокойно объяснил он. — Это возможно только в этом месте. Сначала такого количества воинов здесь не было. Они прибыли три дня назад. Хамроут готовится к войне, и мы на пике удара. Он облокотился о какой-то камень и глядя вниз тихо спросил, словно сам себя: — Интересно, у нас есть хоть один шанс вырваться отсюда? — Глаза Элиды расширились, в голосе мужа она явно услышала… безнадежную обреченность?
— Конечно, вырвемся! — с жаром вскликнула она. — Это даже не обсуждается! — а потом она подмигнула ему с самым заговорщицким видом и улыбнувшись «пацанской» улыбкой из арсенала Кати Следчаковой добавила: — Я вам не рассказывала, какая у меня еще есть пара-тройка вещиц. Уверяю вас им (она кивнула головой в сторону костров), они о-о-о-чень не понравятся, — нараспев протянула она. — Правда надо хорошо обдумать, какую именно из них использовать, — забеспокоилась она, — поскольку они обладают прямо противоположным способом возде… — Лоут не дал ей договорить, он схватил ее руками за ворот халата и припечатал к каменному зубцу.
— Элида, ты любишь меня? — спросил он, не глядя ей в глаза. Голос Лоута был равнодушно спокойным, также, как и его лицо. Элиде стало так тошно, так противно…
— Нет, — тихо и со злостью буркнула она. У Лоута дернулись губы.
— Элида, — повторил он, с какой-то непонятно настойчивостью. — ты любишь меня? — Что-то в его тоне, заставило ее сердце биться чуть быстрее, поэтому тоном, каким можно было бы сказать: «Хорошо, пусть на обед будет рыба», она сказала:
— Хорошо, я люблю вас, — и тут же поперхнулась, от того, что Лоут с такой силой придавил ее к камню, что ей стало трудно дышать, а сверху, в макушку головы, зазвучали слова сдавленным, постоянно прерывающимся голосом.
— Люби меня крепко-крепко, каждую минуту, каждую секунду, люби так, чтоб я это чувствовал каждое мгновение. Люби меня, когда будешь зла и раздражена, люби — когда мы поссоримся и ты будешь меня ненавидеть, люби — как бы ни было тебе со мной тяжело и плохо. — Лоут замолчал, а Элида вдруг остро ощутила, что это мгновение — самая важная минута ее жизни, что то, как она ему сейчас ответит, полностью изменит их жизни хоть в плохую, хоть в хорошую сторону. Лоут слишком сильно прижимал ее к себе, так сильно, что она даже не могла запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза, поэтому она сжала ладонями его пальцы, и сказала просто и спокойно:
— А по-другому любить я и не умею. — Его объятия чуть ослабли, словно он услышал именно то, что хотел, и тогда прошептал на одном выдохе также просто, и также спокойно.
— Я тоже. Я тоже по-другому любить не умею. — На какую- то секунду в душе Элиды вспыхнула надежда, вдруг показалось, что он говорит о своих чувствах к ней. Она замерла, ожидая продолжения, но Лоут молчал. Надежда погасла, мрак обиды и разочарования затопил ее душу.
— Что ж, — через силу выдохнула она. — Я безумно рада за леди Анабель. Надеюсь, она будет счастлива с вами. — Лоут замер, и Элида попыталась от него отстраниться, но он еще плотнее прижал ее к стене. Потерся подбородком и щеками о ее волосы и тяжко вздохнул.
— А без пафосных признаний в любви никак не обойтись? — с горькими нотками в голосе, в которых уже заметно пробивалось веселье, спросил он. — Ты же понимаешь, что я говорил о тебе.
— Если ваши слова о чувствах относились ко мне — то никак! — жестко ответила Элида, кусая губы, чтобы сдержать улыбку, а потом еще жестче добавила. — К вашему сведению, ученые установили, что мужчины любят глазами, а женщины ушами. Так что…
— Как это ушами? — ужаснулся
