или материнская фигура исчезает из семьи, девочка со смешанными, отдаленными или несуществующими отношениями с отцом внезапно понимает, что может принимать решения самостоятельно. Если одних девочек отсутствие контроля буквально ошеломляет, для других оно становится средой без ограничений и предлагает свободу для личностного роста.
Писательница и активистка Летти Коттин Погребин говорит, что уверенно шла к тому, чтобы стать «ребенком 1950-х, очень серьезным, скромным, ориентированным на мужчин и брак, человеком “мне-нужен-мужчина-чтобы-он-заботился-обо-мне”, до того, как ее мать умерла, когда ей было 15 лет. Мать всегда заботилась о ней, и когда отец Погребин снова женился и отдалился от дочери, она поняла, что ей придется справляться в одиночку. Чтобы защититься от чувств брошенности и гнева, она начала относиться к себе как к храброй и независимой личности. Вместо того чтобы выйти замуж или переехать к родственникам, как сделали многие девушки после школы, Погребин в 20 лет устроилась на работу в Нью-Йоркское издательство и начала жить в отдельной квартире в Гринвич-Виллидж.
Это было в 1959 году, когда женщины не жили одни. Они жили в специальных гостиницах, на нижних этажах которых располагался персонал, не впускавший мужчин. Женщины, жившие одни, вызывали подозрение. Перед тем, как моя квартира была готова, я несколько месяцев жила в отеле на Таймс-сквер. Мой отец знал об этом, и, по-видимому, ему было все равно. Рядом с тем отелем шлялись разные личности. Хотя тогда было достаточно безопасно, по стандартам того времени тот район был, так сказать, с душком. Я знаю, что, если бы моя мать была жива, я ни за что не оказалась бы здесь. Ночью я лежала в постели и думала: «Если бы она была жива, я бы не провела здесь ни половины миллисекунды».
К тому времени я начала наслаждаться запрещенной жизнью, мыслью о том, что я бунтарка, мятежница. Я жила жизнью Гринвич-Виллиджа, которой не прожила бы ни минуты, если бы моя мать не умерла. Когда вышел фильм «Завтраку Тиффани», я отождествляла себя с главной героиней, поэтому смерть Одри Хепберн очень меня расстроила. В том фильме она была моим голливудским альтер эго. У меня был скутер, собака, утка и кролик. Я делала все, что мне приходило в голову, следовала своим прихотям. Я баловалась наркотиками и встречалась с каждым мужчиной, который мне нравился. Такой образ жизни не был опасным, но точно был разнузданным, и в конце 1950-х – 1960-х годов хорошие девочки-еврейки так себя не вели.
Вряд ли я стала бы таким борцом, человеком, который идет наперекор всему и плюет на последствия, и вряд ли бы я вела непринятую на тот период жизнь одиночки, если бы не смерть матери. Хотя позже я вышла замуж, стала активисткой и феминисткой, в целом вела обычную жизнь. Есть ирония в том, что я повторила жизнь матери. Я моногамна, счастлива в браке, воспитываю троих детей. Единственное различие в том, что у моей матери был несчастный брак, но она была очень семейным человеком, и такой же стала я. Но мое желание выйти на политическую арену и быть публичной в своей борьбе, чтобы поддержать важные для меня ценности… Вряд ли бы я стала такой самоуверенной, если бы не годы, проведенные в одиночестве.
Смягчение гендерных барьеров
Отцы, которым обычно сложнее разобраться в эмоциональных потребностях дочерей, могут сосредоточиться на их интеллектуальных начинаниях. Мария Кюри (потеряла мать в 11 лет) и Дороти Паркер (потеряла мать в пять лет) были близки со своими овдовевшими отцами, которые заботились об их интересах. Отец Кюри, оставшийся один с четырьмя дочками, подталкивал девочек в научную сферу, мотивируя их изучать химию, физику и пять иностранных языков. Паркер и ее отец писали друг другу письма с забавными стихами, когда она уезжала на летние каникулы. Эта практика помогла раскрыться ее литературному таланту. Девочки, которые растут без бремени традиционных социальных и культурных ролей, часто действующего в полных семьях, отказываются признавать или принимать гендерные барьеры, когда взрослеют. Психолог Барбара Керр, автор книги «Умные девочки, одаренные женщины» (Smart Girls, Gifted Women), считает это чертой многих выдающихся женщин.
Маришка Харгитей, звезда сериала «Закон и порядок. Специальный корпус», говорит, что обязана своим успехом отцу Мики Харгитею. Маришке было три года, когда ее мать, актриса Джейн Мэнсфилд, погибла в автокатастрофе. В дальнейшем отец помог девочке обрести уверенность в себе и поднять самооценку. «Он ходил на все мои соревнования по плаванию, говорил, что я смогу стать президентом и делать все, что захочу, утверждал, что я добьюсь успеха в любых начинаниях, – вспоминает Харгитей. – Он говорил, что мне придется очень много работать, но если я хочу стать лучшей, у меня обязательно получится. Он был чемпионом – олимпийским конькобежцем, “Мистером Вселенная”. Я уверена, что он помог мне построить карьеру».
Потребность справиться с горем
Горе нуждается в отдушине, а творчество именно это и предлагает. Некоторые психиатры считают горе и креативность идеальным союзом: мыслительные процессы одного прекрасно дополняют процессы другого. Противоречивые желания ребенка признать и отвергнуть смерть родителя представляют собой неоднозначность, которая вдохновляет на творчество. Искусство, создаваемое дочерью без матери, может быть результатом ее переживания горя и подтверждаться его стилем, содержанием или целью. Маргарет Митчелл, которой было 19 лет, когда ее мать умерла, знала, что чувствовала Скарлетт О'Хара, потеряв мать. В своем первом романе «Обезьянки» (Monkeys) Сьюзан Мино смогла реалистично показать реакцию семи братьев и сестер на смерть матери в автокатастрофе. Мино был 21 год, и у нее было шесть братьев и сестер, когда ее мать умерла при тех же обстоятельствах. То же относится к ее младшей сестре Элайзе, которой было восемь лет на момент утраты. В дебютном романе Элайзы Мино «Крошечная» (The Tiny One) показан день из жизни восьмилетней Вайи Ревер, потерявшей мать в автокатастрофе.
Как обнаружила Вирджиния Вулф после написания книги «На маяк», завершение цикла горевания может привести к выплеску креативной энергии. Другие женщины полагаются на творчество, чтобы проработать горе. Маленькие дети часто выражают эмоциональную боль через творческие игры. Девушки постарше обращаются к писательскому делу, рисованию, музыке, актерскому мастерству и другим формам самовыражения. Психологи видели креативную реакцию на утрату матери даже у женщин, у которых не было особой тяги к искусству: в начале новых отношений, в способности испытывать радость или в первом чувстве удовлетворенности собой.
Мэри Свондер, поэтесса из Айовы, лауреат конкурсов и почетный профессор английского языка в Государственном университете штата Айова, говорит, что семинары по писательскому делу в магистратуре помогли
