измене. Калугин попросил Дроздова повнимательнее отнестись к послу и собрать побольше информации. Кстати, прежний резидент КГБ Б.А. Соломатин пытался завербовать отца еще в 1973 году. Потягивая водку, генерал говорил моему отцу следующее: «Ты мог бы быть одним из наших лучших сотрудников. Ты везде ездишь, со всеми говоришь. Тебе просто надо сообщать нам о том, что ты слышишь. Ведь, в конце концов, мы оба работаем на наше государство. Мы умеем работать, не то что эти бюрократы из МИДа: сидят, как наседки, на драгоценной информации и все никак не снесутся. Сотрудничество с нами поможет твоей карьере». Однако отец знал, что все эти заверения резидента были враньем, ибо при передаче в Москву информации никогда не указывается, кто именно сообщил ее. Поэтому отец ответил Соломатину: «Громыко ценит меня по тому, что я делаю для министерства, а не по тому, что я делаю для КГБ».
Кстати, полковник внешней разведки в отставке М.П. Любимов оценивает Соломатина следующим образом: «Генерал Борис Соломатин, в отличие от многих паркетных разведчиков, дослужился до поста заместителя начальника разведки не путем вылизывания нежных мест у руководителей ЦК и КГБ. Старый фронтовик, невозможный куряга, ценитель виски и коньяков, отъявленный матерщинник, человек с тяжелым и властным характером, Боб, как его называли между собой, всегда считался в разведке волком с мертвой хваткой, лично завербовавшим не одного ценного агента». Самое удивительное, что с этим резидентом КГБ у моего отца были неплохие отношения.
Полковник внешней разведки в отставке, «динозавр шпионажа» Л.С. Колосов отмечал в «Экспресс-газете» от 04.07.2002 года, что раньше с предателями поступали очень просто: приговаривали заочно к расстрелу, а исполнение поручали ответственному работнику — посылали его в командировку. На памяти разведчика, а он проработал более тридцати лет, «так никого и не шлепнули». Колосов подчеркнул: «На Калугина выходили, но как-то не случилось. Еще один момент: шлепнуть-то можно, но вреда от этого будет больше, чем пользы. Шумиха вокруг этого никому не нужна».
Как подчеркивает ветеран контрразведки А.А. Соколов, работавший в подчинении Калугина, в середине 1975 года под руководством последнего началась разработка операции по захвату двойного агента Ларка (бывшего капитана 3-го ранга военно-морского флота СССР Н.Ф. Артамонова) в Вене. Группа сотрудников КГБ похитила Ларка. Кстати, в группу входил мой знакомый по делу отца М.И. Курышев. Операция прошла успешно. Но ценный агент, который мог рассказать много интересного о деятельности ЦРУ, получил по прямому указанию Калугина дополнительно сильнодействующее усыпляющее спецсредство, хотя в этом не было никакой необходимости. По мнению Соколова, Калугин преследовал цель убрать опасного для него свидетеля Ларка.
На следующий день по приезде в Вашингтон мы отправились в православную церковь В. Потапова. Утром в рабочий день служба там не проводилась и никого не было. Мы стали искать могилу отца, ведь его последняя жена Наташа сообщила мне, что он похоронен на территории указанного церковного прихода. Однако на территории церкви было всего одно захоронение 1997 года, видимо, этот человек сделал для церкви «больше», чем мой отец. Мы также увидели на церковной территории припаркованный автомобиль марки «Форд», и я предложил Червонной заснять его на кинопленку. Однако она не согласилась без разрешения батюшки. Кроме того, это мог быть другой «форд». Вскоре появилась молодая женщина, которая открыла подсобное помещение церкви, где проходили благотворительные обеды. Червонная удивилась, какой беспорядок и антисанитария царили в помещении, в том числе и на кухне, где приготавливалась «бесплатная пища». Я внимательно осмотрел его и, к своему удивлению, обнаружил, что на стенде, где располагались фотографии различных людей, имевших отношение к церкви, не было ни одной фотографии отца. Женщина дала нам мобильный и домашний телефон Маши — жены Потапова, так как он находился в командировке в Сербии. От сердобольной матушки Марии я узнал, где похоронен мой отец. Она сказала, что также уезжает в командировку на два дня, и предложила сама показать могилу отца. В дальнейшем я понял, почему она проявила такую инициативу и попыталась оттянуть наше посещение кладбища. Маша отметила, что вот уже два года она не знает, где проживает последняя жена отца Наташа.
В субботу меня снимали на фоне церковного прихода В. Потапова.
В связи с тем, что американские кинооператоры уезжали из Вашингтона, мы рано утром в воскресенье отправились на поиски могилы отца. На территории американского кладбища (оно находилось в десяти минутах езды от церковного прихода Потапова) находились два участка с православными захоронениями. Один принадлежал церкви Сент Николас — самой большой и престижной православной церкви в Вашингтоне. Ее регулярно посещает с самого приезда в США моя сестра с семьей. В церкви В. Потапова сестра, пожалуй, была всего один раз во время благотворительного обеда в 1994 году. В дальнейшем сестра не пожелала иметь никаких контактов с этой церковью, так как сначала последняя жена отца распространяла среди прихожан слухи, порочащие мою сестру, а в настоящее время кто-то там распространяет дикий слух о том, что Анна якобы способствовала разводу отца с его женой Наташей. Между тем уже в 1995 году, когда отец заложил свое последнее имущество (дом в Милборо-Драйв) для получения кредита в 300 тысяч долларов США, я был свидетелем ссор отца с молодой женой, и было видно, что старый муж ей уже не нужен.
Второй участок принадлежал церковному приходу В. Потапова. Маша (так она мне представилась еще в 1994 году) уточнила, что на могиле отца установлен самый большой деревянный крест и рядом строится часовня. Мы сразу же обнаружили этот крест, однако никаких надписей на нем не было. Однако я почувствовал, что нахожусь рядом с могилой отца. Начались съемки, и я дал небольшое интервью, в котором, в частности, на английском и русском языках сказал, что безымянная могила человека, так много сделавшего для церкви В. Потапова, — это позор для него и одновременно для американского правительства, которому Шевченко оказал неоценимые услуги. Но я сделал оговорку о том, что, видимо, последняя жена моего отца, забравшая его тело из морга, специально не сделала никаких надписей на кресте, чтобы ни моя сестра, ни американское правительство не узнали о месте захоронения. Именно поэтому Ю. Дроздов писал в своей книге, что место захоронения Шевченко держится в тайне. Кстати, Наташа в своем телефонном звонке после смерти мужа соврала, заявив, что моя сестра якобы не забирала тело отца из морга в течение двух недель. То же самое повторил и священник В. Потапов. Между тем сестра передала мне документы, свидетельствующие о том, что вскрытие тела
