особенно тогда, когда он уже давно сделал свой выбор.
Не найдя в себе желания дальше что-то доказывать Юлиану, Молтембер переключил взгляд своих жёлтых глаз на Ривальду.
– Нравится моё обличие? – спросил Молтембер у бывшей возлюбленной, лицо которой буквально скосилось от комбинации жалости и ненависти.
– Это был твой выбор, – сухо произнесла она.
– Мой ли? – воскликнул Молтембер. – Это ты сделала меня таким! Ты обратила меня в почти бестелесный дух! Без какого-либо подобия физической или магической силы! Я не могу ничего! Абсолютно ничего! Только летать, смотреть и наблюдать за тем, как всё, во имя чего я сражался, разрушается. Погибает всё, что я когда-либо любил. Не правда ли, лучше я выглядел в обличии Яна Поборски! Но ты и его отняла у меня!
Гримаса Ривальды уже через несколько секунд сменилась на полное равнодушие. Она смотрела своими полузакрытыми глазами в ужасные глаза Молтембера, но не отводила взгляда ни на секунду. Она не боялась. Она перестала бояться чего-либо.
– Однако твоё существование позволило и мне продолжить своё, – продолжил свой монолог Молтембер, так и не отводя своих ужасных глаз от застывшего лица Ривальды. – Одно только удручало. Я был привязан к тебе. Я черпал силы из тебя. Я не мог находиться далеко от тебя. Якоб был чем-то вроде связующего звена между мной и тобой. Он часто находился возле меня, часто находился возле тебя. Это позволяло поддерживать связь между нами. Но знаешь, как сильно это удручает? Ведь моя свобода полностью ограничена! Я не могу делать всего того, что хочу. Не могу бывать там, где я хочу. Когда я терял связь с тобой, меня снова откидывало в Эрхару. И Якобу приходилось проводить изнурительные обряды возвращения меня обратно. Всякий раз он терял часть своих сил, и всякий раз всё меньшая часть моей души возвращалась обратно. Я уже начинал бояться, что следующий раз может стать последним. Но последний раз не наступил.
– Он наступит, – наконец проявила голос Ривальда. – Не сегодня, так когда-то.
Молтембер на какое-то время отвёл взгляд от Ривальды, посмотрев зачем-то на Юлиана и Пенелопу.
– Я однажды умер, – сказал он. – Один. Без тебя. Теперь твоя очередь.
– Если ты считаешь, что поступаешь правильно, то делай со мной всё, что заблагорассудится.
После этих слов Ривальда закрыла глаза и чуть приподняла подбородок вверх, словно оголяя свою шею под укус вампира.
Молтембер, казалось бы, замялся, потому что с половину минуты думал, что сказать. После чего он наконец сформулировал:
– Я вырву твоё холодное сердце из твоей груди своими горячими руками и съем его! Только после этого ты поймёшь, что ощущал я! Ведь именно это ты сделала со мной пятнадцать лет назад!
– Помяни моё слово, Акрур, – сказала Ривальда, не открыв глаз. – Ты борешься только за себя, а я за весь город. Именно поэтому я всегда буду на шаг впереди тебя. Я не побоюсь пожертвовать собой для того, чтобы победить. А для тебя пожертвовать собой – значит проиграть! – выпалила на прощание миссис Скуэйн и приготовилась к неизбежному.
Казалось, Молтембер медлил с задуманным. Казалось, ему и самому было страшно сделать этот шаг. Будто он надеялся на то, что случится что-то, что позволит ему это не делать.
Как же наивно было полагать, что у этого полуистлевшего призрака ещё остались какие-то эмоции.
– Я любил тебя, – сказал Молтембер. – И мне жаль это делать. Но ты сделала свой выбор. Пришла пора платить.
Он развернулся и поплыл куда-то. Ривальда стояла в недоумении. Сейчас что-то случится или всё уже в прошлом?
– Якоб, исполняй свой долг, – сказал Молтембер Сорвенгеру, когда отдалился уже достаточно.
Сорвенгер неторопливо моргнул и сделал шаг в сторону Ривальды. Приблизившись к ней, он остановился, словно ожидая какой-то исповеди.
– Ты была самой великой, но умирают и самые лучшие, – сказал он ей.
– И такие, как ты, – ответила она ему.
Похоже, что это немало смутило Сорвенгера, потому что после этих слов его рука со скоростью света вонзилась в грудь Ривальды, буквально проделав в ней огромную кровавую дырку. Она даже не успела закричать. Всё, что смогла сделать несчастная миссис Скуэйн – это изобразить удивлённую гримасу, в особенности в области глаз.
А Сорвенгер сжимал в своей руке большое, кровавое и всё ещё бьющееся сердце.
Раздался отчаянный крик Пенелопы, который привёл в ужас и Юлиана.
Тело Ривальды с грохотом упало на каменный пол. Это определённо был конец. Последняя надежда Юлиана и Пенелопы только что замертво рухнула, лишившись сердца.
– Словно в себе дырку проделал, – презрительно произнёс Сорвенгер, после чего брезгливо посмотрел на сердце и выкинул с крыши.
– Я вижу, ты довольно стойко воспринял это, юный Юлиан Мерлин, – с улыбкой произнёс Молтембер.
На небе заиграли молнии, и шар в его руке тоже начинал искриться.
– Это уже третья смерть, которую я вижу за последнее время, – выдавил из себя юноша, хотя переварить случившееся до конца ещё не смог.
– Не тот послужной список, чтобы гордиться, – сказал Молтембер и повернулся к своим подчинённым. – Ну вот и всё! Теперь следует лишь немного подождать, и ваш господин наконец вернёт себе свою плоть, свой дух и свои силы.
Молнии начинали бить всё сильнее, шар возле Молтембера стал превращаться в сгусток бешеной энергии, и, когда происходящее начало достигать своего апогея, огромный разряд молнии ударил прямо в зеркало. Вернее, и не в него даже, а в его якорь.
После этого небо стало столь же безобидным, что и раньше, а на месте удара молнии образовалась рытвина.
Зеркало было расколото на тысячи осколков, а в самой середине рытвины находился человек, очень похожий на Яна Поборского, однако выглядел он заметно старше, и, несмотря на сходные черты лица, на клоуна похож не был.
Юлиан ощущал бешеное сердцебиение Пенелопы. Он начинал бояться, что сейчас оно выскочит из её груди, и Юлиан потеряет ещё одного близкого и родного человека.
– Слава господину, – сухо произнёс Сорвенгер, однако через секунду его буйным рёвом поддержал отряд вервольфов.
– Не время для бравад, – перебил их Молтембер и обернулся к Юлиану и Пенелопе. – У нас меж тем осталось всего лишь четыре минуты. Я вообще не знаю, что вы делаете здесь!
– Если я правильно понял, через четыре минуты это кончится, – сказал Юлиан.
– Да, ты правильно понял. Но не для тебя, юный герр Мерлин. Ты меня покорил. Я хочу видеть тебя подле себя. Поэтому проклятье обойдёт тебя стороной. Знаешь, почему мы находимся на крыше самых больших часов Свайзлаутерна?
– Наверное, вы перенесли в них силу Роковых Часов, – предположила Пенелопа.
– Какая
