тепло, Джейс опустил капюшон пониже, заслоняя глаза от яркого полуденного солнца.
Теззерета, для которого телепортация не стала неожиданностью, произошедшие перемены удивили куда меньше, чем его врага. Пока Джейс глазел по сторонам, пытаясь понять, где он находится, изобретатель поднял оба кулака, настоящий и металлический. Из песка между противниками выросла стена расплавленного стекла. Она отбросила Джейса прочь, порезав его плоть и опалив кончики его волос и изорванный подол плаща.
Он с трудом поднялся на ноги, пытаясь удержать равновесие на сыпучих барханах, а тем временем пустыня за его спиной ожила. На землю посыпалось с десяток металлических шариков, и в том месте, где они упали и взорвались, восстал неуклюжий гигант, целиком состоящий из песка. Его конечности не столько гнулись, сколько непрерывно меняли форму, перетекая из одного положения в другое, пока он скользил по пустыне, чтобы расправиться с врагом изобретателя.
Джейс проворно нырнул в песок, съехав вниз по туннелю, вырытому телекинетической силой сродни той, что позволяла ему летать в Равнике, и кулак песчаного голема ударил лишь землю. А затем Джейс полетел; вырвавшись из-под песка, он воспарил в лазурное небо, раскинув в стороны искрящиеся волшебством руки. Воздух за его спиной пошел рябью, а затем в нем словно раскрылась трещина, проход в неизведанное, из которого показались два зимних дрейка и знакомая сфинкс. Дрейки моментально набросились на чудовище из песка, пытаясь своим морозным дыханием превратить его в неподвижную статую, а Джейс тем временем вскочил сфинкс на спину и с воинственным кличем спикировал прямо на Теззерета.
Изобретатель выжидающе следил за тем, как они приближаются. Он швырнул несколько снарядов – вращающихся дисков, насыщенных темной смертоносной магией, которая могла высосать из сфинкс всю жизненную силу столь же стремительно, как и заклинания Лилианы. Зверь с легкостью увернулся от них, но изобретатель и не возлагал особых надежд на свою атаку. Лишь в самый последний момент, когда когти сфинкс уже были готовы впиться в его плоть, когда она уклонилась от последнего залпа и вернулась в исходное положение, Теззерет сотворил еще одно заклинание.
Песок ощетинился зазубренными лезвиями из стекла и камня, зубами, которые сама земля оскалила в желании утолить свой ненасытный голод. Сфинкс вскрикнула, когда заграждение вспороло ее мех и плоть, одновременно удерживая ее на месте и рассекая на части. Джейс перелетел через голову сфинкс и больно ударился об землю. Ошеломленный, он поднял глаза; сфинкс взирала на него сверху вниз, и в ее взгляде читалось осуждение. Затем жизнь покинула ее, и ее тело медленно испарилось.
Джейс попытался подняться, и не смог – рука отказалась служить ему опорой, и он неуклюже рухнул лицом в песок. Вся левая сторона его тела превратилась в один ужасный синяк, и оставалось лишь гадать, сколько костей он переломал себе во время падения. Почти ослепнув от изнеможения, Джейс понимал, что его сил хватит всего на пару заклинаний.
За ближайшим барханом песчаный голем разбился вдребезги под морозным натиском, но это стоило жизни одному из дрейков, а второй, хотя и спешил сейчас на помощь своему хозяину, едва держался в воздухе на изорванных и искалеченных крыльях. А в это время, пробираясь сквозь пески, к Джейсу уже шагал Теззерет. Между его механическими пальцами пробегали разряды магической энергии; неутомимый, безжалостный, сейчас он казался ничуть не слабее, чем в момент первой атаки Джейса.
И Джейс, хотя его разум застилала пылающая ярость, понимал, что этот бой ему уже не выиграть.
Но он, по крайней мере, мог выжить. Теперь ему было известно, где находится убежище этого ублюдка, равно как и то, что отныне нельзя доверять никому, даже самым близким людям. Если у него будет достаточно времени, чтобы восстановиться, зализать раны, раздобыть новое оружие, он сможет сюда вернуться – он обязательно сюда вернется.
Джейс сосредоточился на пространстве вокруг изобретателя, и с неба упали еще три зимних дрейка. То, что они были всего лишь иллюзиями, – он не решился тратить ману, чтобы заново призвать их по-настоящему, – не имело ни малейшего значения. Теззерет все равно не мог не отвлечься на них, поскольку среди них был выживший дрейк – весьма реальная угроза. И, конечно же, он замедлил свой шаг, творя заклинание защиты от холода.
Джейс сумел выиграть время – немного, но большего ему и не требовалось. Отвлекшись на дрейков, Теззерет не заметил, как его противник наложил сеть иллюзий на себя самого, сливаясь с песком пустыни. Затем, собрав последние силы, Джейс приступил к мучительно долгому объединению окружающих его потоков маны, чтобы совершить спасительный переход.
Медленно, ужасающе медленно, перед ним проступила завеса тумана, и Джейс буквально провалился сквозь нее. Последним, что он увидел, был Теззерет в окружении вихря иллюзорных крыльев, вынимающий темную сферу из кармана на поясе – без сомнения, очередное оружие, которым ему так и не доведется воспользоваться.
Когда Джейса захлестнул хаос Слепой Вечности, он вздохнул с облегчением. Даже если Теззерет заметил его уход, даже если он умудрился убить единственного настоящего дрейка в тот самый момент, когда исчез его враг, пройдут минуты или даже часы, прежде чем он сможет пуститься в погоню, а к тому моменту Джейс будет уже…
Щупальца энтропии и вероятности вздрогнули, взвились вверх и сплелись вместе, и в следующий миг Теззерет возник перед ним с коварной ухмылкой на губах и злобным блеском в глазах. Возник мгновенно, без промедления и без подготовки. Во всей Слепой Вечности ничто еще не вызывало у Джейса такого изумления. Не в силах пошевелиться, он смотрел прямо в душу изобретателя, отвратительное переплетение крови и металла, ненависти и алчности.
Это невозможно, совершенно невозможно…
Теззерет ухватил Джейса за шиворот и потащил за собой. Его мускулы и магия работали слаженно, проталкивая их обратно сквозь границу миров. Они вновь появились в десятке футов над пустыней и рухнули, больно ударившись об землю.
Джейс был настолько поражен случившимся, что не мог даже вздохнуть. Он почувствовал, как его затылок пронзила обжигающая вспышка боли, а затем ослепительный свет пустынного солнца милосердно померк.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Чувства медленно возвращались к Джейсу. Армада боли взяла все его тело в осаду, и он пытался понять, следует ли ему удивляться, что он до сих пор жив. Маг решил, что это не стоит его усилий, и с трудом приоткрыл веки.
Он лежал на тюфяке из старой соломы, которая немилосердно кололась. Из одежды на нем остались только штаны, и весь он был до того избит, что
