к ней поближе.
211
Г. Барабтарло анализирует это и обнаруживает целый ряд пародируемых тестов [Barabtarlo 1989: 158–164].
212
К фрейдистскому эдипову мотиву добавляется еще один второстепенный факт: отец Пнина был офтальмологом, что служит косвенной и снижающей отсылкой к самоослеплению Эдипа, после того как он узнал о своих преступных деяниях. В ходе подготовительной работы к «Пнину» Набоков выписал – следует думать, что иронически, – цитату из книги Р. С. Бэнэя «Молодежь в отчаянии» (Banay R. S. Youth in Despair. New York, 1948. C. 80): «Все эти [попытки отцеубийства] убийства или попытки убийства скрывают в себе сексуальную агрессию. Единственные свидетели этого факта – выбираемые виды оружия, пистолет и нож, то и другое фаллические символы». Набоков далее отмечает, что этот отрывок можно использовать и в комментарии к «Евгению Онегину» («Заметки на разные темы», Berg Coll.).
213
Поведение Пнина можно было бы исследовать с бахтинской точки зрения, которой придерживается Дж. Коннолли в [Connolly 1991]: в этом случае персонаж не желает быть «завершенным» в чужом описании, хотя и не особо заинтересован в том, чтобы самому стать автором (в отличие от персонажей, которых рассматривает Коннолли).
214
American Journal of Psychiatry. 1950–1951. № 107. С. 195 (Авторы, А. Стоун и Л. Левайн, были первопроходцами в области психологии брака и психологического консультирования супругов. – Примеч. ред.). Переиначивание Набоковым названия статьи именно таким образом подчеркивает его иронию. В реальной статье обобщался опыт работы А. Стоуна по изучению брачных конфликтов («Заметки на разные темы», Berg Coll.). Г. Барабтарло предполагает, что Набоков также опирался на работу М. Кляйн «Детский психоанализ» [Barabtarlo 1989: 161–162].
215
Ситуация несколько яснее в «Сестрах Вейн», где, по крайней мере, была предпосылка – прервавшиеся любовные отношения; в «Защите Лужина» мы непосредственно наблюдаем психологическую реакцию Лужина на феноменальный мир, хотя, как уже говорилось выше, даже это не полностью объясняет его смерть. Самоубийство Яши Чернышевского в «Даре» изображается как неадекватная выходка незрелого ума, слишком буквально воспринявшего мистическую «загробную» поэзию (преувеличение романтического пессимизма). Кинбот-Боткин в «Бледном огне» тоже помешан на самоубийстве. В этом последнем случае мы и вправду находим в комментарии Кинбота целую россыпь фантастических материалов, которые помогают понять, откуда у него эта мания.
216
Согласно С. Э. Суини, произведения Набокова структурно имитируют когнитивные стратегии, бессознательно используемые человеческим разумом. Используя когнитивный подход к литературоведческому анализу, Суини предполагает, что Набоков понимал или интуитивно чувствовал, каковы механизмы работы сознания [Sweeney 2009: 67–80].
217
Набоков, возможно, считал чувства вины, стыда и одиночества типичными для гомосексуалов – а в его время последние, конечно же, не были особой редкостью. Набоков знал, что его брат-гомосексуал Сергей борется со своей идентичностью и жаждет подавить ее. В письме к матери от 15 июня 1926 года Набоков даже поддержал страстное обращение Сергея к католической религии в стремлении изменить образ жизни. В более поздней заметке, относящейся к написанию «Бледного огня», Набоков размышлял о крайней изоляции гомосексуального профессора колледжа в пуританской стране, где единственно возможным эротическим контактом могло быть рукопожатие («Заметки на разные темы», Berg Coll.).
218
См., в частности, [Rank 1932: 25–26]; Ранк упоминает, что впервые представил свою концепцию в более ранней работе «Художник» (JDer Kiinstler, 1909), когда еще находился под влиянием Фрейда.
219
«Как раз, скорее, в Кончееве и в другом эпизодическом персонаже – романисте Владимирове – узнаю я кое-какие осколки самого себя, каким я был году этак в 25-м» [Pro et contra 1997: 43].
220
Набоков по-разному использует этот распространенный мотив в романах «Камера обскура», «Под знаком незаконнорожденных» и «Истинная жизнь Себастьяна Найта».
221
Книга Д. Дж. Уэста удостоилась исписанной с обеих сторон карточки («Заметки на разные темы», Berg Coll.). Выписки сделаны из [West 1954: 58–63, 66,123]. Д. Б. Джонсон подробнее останавливается на юношеском знакомстве Набокова со спиритизмом, которое было связано с его интересом к поэтам Р. Бруку и У. де ла Мару. См. [Johnson 2002].
222
Из библиографии в книге Уэста Набоков выписал следующие источники: W. Е Prince. The Case of Patience Worth. Boston, 1927; Proceedings of the Society for Psychical Research. LI, 1954.
223
Эту точку зрения наиболее упорно отстаивала К. Кунин в обсуждении на форуме NABOKV–L, начавшемся в сентябре 2002 года: см. ULR: https:// thenabokovian.org/node/28789 “Problems with Boyd’s Hazel-Solution to Pale Fire,” Sept. 4, 2002 (дата обращения: 25.11.2021).
224
В раздел книги Д. Дж. Уэста, породивший интерес Набокова к теме множественной личности, входит история Анселя Борна [West 1954: 58], на несколько недель превратившегося во вторичную личность; этот случай был также описан У Джеймсом (гл. 10) [James 1890 1: 391–392]. В подготовительных записях Набоков начинает преобразовывать эти идеи в мир «Бледного огня» и записывает следующие соображения: «…подвержен галлюцинациям. Жертва личностной диссоциации, он обзавелся вторичной личностью в сияющей короне (король как лектор в Зембле)». Датировка этой карточки неизвестна, но, скорее всего, запись сделана после того, как Набоков выбрал для своей вымышленной страны название «Зембля». Или, возможно, оно впервые пришло ему в голову, когда он делал эту запись («Заметки на разные темы», Berg Coll.).
225
Вариацией на эту же тему можно считать набоковский силлогизм: «Время без сознания – мир низших животных; время с сознанием – человек; сознание без времени – какой-то более высокий уровень» [СС: 43]. Хотя Набоков здесь, по сути, цитирует неиспользованные заметки к «Бледному огню», эта мысль впервые появляется в его дневнике 1951 года (запись от 16 февраля). Несомненно, дневник также был частью игры с темой вторичной личности: в этот короткий период (от затеи вести дневник он отказался в конце марта) Набоков описывал жизнь, смерть и загробную жизнь воображаемого «альтер эго», «Атмана» (термин из индуистской и буддийской философии, означающий «Я», или «душа»). Иногда Набоков приводит мысли, принадлежащие якобы не ему самому, а пришедшие от Атмана; он даже подозревает, будто Атман его гипнотизирует (дневниковая запись от 19 января)! Излишне говорить, что самодистанцирование, с которым
