достаточно эффективно.
Такое резкое пробуждение Павла могло плохо сказаться на его же здоровье, потому что он пытался стереть целебную мазь с глаз, дергаясь при этом и причиняя себе боль.
– Ляг и лежи, дурень, врачую я тебя, – приказательным тоном вразумил больного волхв.
Тот послушался, видимо, начиная приходить в себя.
– Сильно он меня отделал? – шевеля рваными губами, спросил Паша.
– Будто ты в берлогу голову сунул, а потом все дубки в лесу челом пересчитал, – усмехнулся волхв.
– Не в берлогу, а на банановое дерево, – попытался отшутиться Павел, криво улыбнувшись.
Но волхв шутки не оценил, может, не поняв, что это за дерево, а то и просто посчитал, что больной на шутки не способен.
– А где твои друзья? – спросил Велимудр, аккуратно обрабатывая большую шишку с рассечением, что красовалась на Пашином лбу.
– Точно… – прошептал Паша.
– Что точно?
– Ты же ничего не знаешь, – он сглотнул застывшую слюну, – Дай воды.
Когда Велимудр напоил ученика, тот вкратце рассказал ему последние события.
–Что ж. Надеюсь, у тебя были причины доверять им, и все это просто случайность и недоразумение, – вкрадчиво говорил волхв, – Ведь у тебя были причины?
Последнее было скорее не вопросом, а утверждением. Ложным утверждением.
– Теперь я понимаю, что нет. Но Мигэль не виноват, – вся злость куда-то ушла, Паша понимал, кого следует винить в произошедшем.
Он понял, что оказавшись совсем одному в огромном и незнакомом мире, трудно не принимать за друзей всех подряд. Тех, кто идет рядом. «Так ведь и обретают друзей, мы же вместе прошли немалый путь, не раз спасали друг друга. В чем же я ошибся?»: терзал себя Павел.
– И ты не виноват, не виновата и Ясмина, – заключил волхв, поглаживая бороду, будто она и была источником его мудрости, – Никто не виноват. Смена богов всегда сопровождается разрушением старого, того, что казалось нерушимым, того, к чему мы привыкли.
– И что же? Завтра ты меня превратишь в жабу из ревности, или еще чего-то? И все потому, что одни боги меняются другими? – возмущенный Павел не заметил, как заплевал подбородок кровью.
К нему вновь вернулось негодование, отчего-то вспомнился случай из далекого детства. Тогда он с матерью посещал службу в церкви, папа с ними не пошел. Паша тоже не хотел, тогда обитель бога на земле казалась ему страшной и пугающей. Он не понимал, отчего он раб божий, почему этот бог все видит и хочет наказать. Тогда ему казалось, что глаза, смотрящие с икон, смотрят прямо ему в душу, ища там грехи, ища слабость. Бог ведь видел те конфеты, что Паша стянул из буфета, видел он и соседского кота, которому Павел привязал к хвосту жестяную банку.
И тогда ему казалось, что кара небесная настигнет его прямо в церкви. Это он читал в безумных глазах престарелых прихожанок, в их дерганых движениях, когда они крестились, а затем слюнявили крест. Даже огонь тонких свечей казался нестерпимо жарким, а их запах лишь усиливал страх. Страх перед небесной карой. И маленький Паша не выдержал. Он разрыдался и кинулся к выходу, не видя ничего перед собой. И как только он выбежал во двор, ему стало легче, а слезы лились лишь по инерции.
Мать тогда сильно переживала, даже водила его втайне от отца к бабушкам, которые что-то шептали в стаканы с водой, крестились и совершали другие, непонятные Павлу действия. Но в церковь Павел больше так и не зашел, сохранив при этом нейтральное отношение к вере и ее последователям.
«Просто я не готов верить в бога, мам»: говорил он матери, когда та заводила речь о церкви и боге.
– Теперь что, все начнут сходить с ума? – продолжил возмущаться Павел, но уже спокойнее.
– Нет, не все. Новый бог почитает своими рабами только людей. Остальные же разумные существа для него враги. Немудрено, что Мигэль попал под его влияние.
– Ясно, – Паша решил не продолжать этот разговор сейчас, – Справиться с демоном мне помогла Мара.
– Вот как? – волхв не выглядел удивленным.
– Да. За эту помощь она попросила меня уничтожить какую-то Дару. Но я даже не знаю кто это.
– Хм, – волхв задумчиво посмотрел на потолок, – Боюсь, тебе будет непросто справиться с этой задачей. Я знаю, кто такая Дара. Но не будем сейчас об этом. Тебе нужно отдохнуть.
Спорить Паша не стал, силы покинули его, и он погрузился в оздоровительный сон. Вскоре на землю опустились сумерки. Лучи солнца последними отблесками играли на грузных зимних облаках. Горы погружались в тень, пряча свои белоснежные вершины. Городок словно и не заметил разыгравшегося в его стенах противостояния, шума битвы и пролитой крови. Впрочем, так было даже лучше.
Благодаря лекарствам волхва раны затягивались гораздо быстрее. Через три дня Паша все еще выглядел не лучшим образом, к тому же переломы ребер не позволяли дышать полной грудью, однако он мог свободно говорить, дышать и принимать пищу, не боясь испачкать все вокруг кровью.
Паша так и не решился заговорить с волхвом о будущем, о предстоящих делах, ожидая, что тот сам прольет свет на эти вопросы, укажет верную дорогу. Но волхв не спешил с разговорами, наверно, он ждал выздоровления своего ученика.
И лишь только через месяц, в начале февраля, когда Паша наконец-то полностью восстановился, волхв завел серьезный разговор. Учитель сидел на лавке и что-то разминал в ступе, ученик в который раз проверял качество заточки своего меча, хоть и не доставал его для боя уже долгое время.
– И что же ты собираешься делать дальше? – вдруг спросил волхв.
– Я обещал убить Дару. Ты говорил, что знаешь, о ком идет речь. Пожалуй, самое время рассказать мне, кто это и где ее искать, – отложив меч, ответил Паша.
– Хм, – волхв посмотрел на Пашу, – А дальше? Положим, ты убил Дару, исполнил обещание. Что ты хотел делать дальше?
– Знаешь, – Паша вдруг вздохнул, он уже выдумал сотни фраз, которые хотел бы сказать, но все они разом покинули его, – Я ждал, что ты направишь меня. У меня не было, и нет какой-то цели.
Волхв отложил ступу, встал с лавки и стал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. Изредка он бросал гневные взгляды на Пашу, будто тот его сильно разозлил.
– Так ты, стало быть, хочешь стать героем, но даже не знаешь как?
– А я не хочу стать героем, – спокойно ответил Паша, – Я не хотел жить в своем мире. Не более.
– И что же ты ждешь от меня? – волхв остановился посреди комнаты, отвернувшись от Павла.
– Жду, что ты направишь мои
