марта мне совершенно неожиданно позвонила мать. Я не разговаривала с ней лет десять. Она пропустила приличествовавшие случаю вопросы о том, как я поживаю, и перешла прямо к делу. Мои родители освободились из лагеря и решили сразу же возвращаться в Японию.
— Нельзя этого делать, — сказала я матери по-японски, заметив, что Грейс меня слушает. — Мы ведь даже не повидались.
— У нас будет достаточно времени для бесед в пути.
— Я не поеду в Японию, — отрезала я.
— Ты забыла, кто ты такая? — спросила она. — Ты забыла, что американцы убили Хидео и что Йори погиб, сражаясь за них?
— Йори служил в самом известном полку в истории вооруженных сил, — возразила я. — Он заслужил орден Почета. Ты должна гордиться им.
— Твой отец, я и другие в лагере праздновали день рождения императора. Мы готовили из яиц только глазунью, потому что она напоминала флаг Японии. Когда нам сказали, что война закончена, твой отец спросил, почему над лагерем не развевается японский флаг.
К тому времени, как я положила трубку, слезы лились из моих глаз градом. Грейс обняла меня.
— Хочешь поехать в Сан-Франциско и проводить их? — спросила она.
— Нет, — ответила я, резко замотав головой. — Я никак не могу избавиться от мысли, что они и в самом деле могли быть шпионами.
— Но ты же не можешь так думать…
— Суда над ними не было, но это вовсе не меняет сути дела.
— Но ведь в лагеря отправляли разных людей, тебя в том числе, — старалась она меня переубедить. — И это было ужасно. Может быть, твои родители возвращаются потому, что устали от всего этого и просто хотят вернуться домой? Ты рассказывала мне об этом с первых дней нашего знакомства.
— Да, но я все равно не могу быть полностью уверена в невиновности родителей, хоть и хочется в это верить. — Я промокнула глаза. — Вы с Элен — моя единственная семья.
А потом я пошла в спальню и проплакала несколько часов. Но меня ждал Нью-Йорк. Жизнь продолжалась.
Грейс. Восторг недели
За две недели до открытия «Китайских куколок» все ведущие артисты шоу собрались на генеральную репетицию. Клуб находился всего в квартале от нашего отеля. Если «Запретный город» был декорирован в стиле имперского Китая, с обилием красного, золота и блеска, то «Китайские куколки» были совершенно иными: стильными и высококлассными до мелочей. На бледно-голубых стенах белым изображались сцены из китайской жизни. С потолков свисали темно-синие абажуры. Танцовщицы переодевались в одной гримерной, а звезды — Руби, Элен и я — располагали собственными. Устраиваясь, я услышала знакомый голос:
— Привет, Грейс! Как дела?
Это была Беси, старшая из сестер Лим. Элла и Долорес стояли по обе стороны от нее и на шаг позади, как на сцене во время выступления.
Вскоре прибыли и остальные: «Веселый Маджонг», Бернис Чоу, обладательница роскошного голоса, дуэт «Минг и Линг». Я была очень рада всех видеть. Мы познакомились с режиссером, милейшим человеком по имени Донн Арденн, известным своим умением создавать великолепные шоу с экстравагантными костюмами.
Для Руби был изготовлен новый шар и веера из страусиных перьев. Ткань для платья Элен держали в настое чая, до тех пор пока ее цвет не совпал с цветом кожи девушки, а потом расшили платье горным хрусталем.
Мои костюмы были самыми дорогими и роскошными за всю мою карьеру. Один был даже изготовлен из меха обезьяны, привезенного из Гонконга. Туфли были расшиты настоящими бриллиантами, и, когда я танцевала, они сверкали. Клуб «Китайские куколки» должен был стать интернациональным заведением, и мистер Болл, ирландец до мозга костей, нанял соответствующий персонал. Выступление молодого комика по имени Лени Брюс завершало программу. Повара были китайцы, метрдотель — еврей, официантки — пуэрториканки. Посудомойки, продавщицы сигарет и гардеробщицы согласились изображать китайцев. С поисками танцовщиц оказалось сложнее. Вернее, не легче, чем в Сан-Франциско, потому что местные китайские девушки не хотели работать в клубах. В этом районе китайцев было много, но все они вели традиционный образ жизни, поэтому нашим хозяевам пришлось переманить к себе девочек Чарли и танцовщиц из других клубов с Западного побережья.
На премьерный показ и открытие клуба пришло множество бродвейских и голливудских знаменитостей, критиков и пресс-агентов, манхэттенцев и жителей пригородов. Наше первое шоу прошло как по маслу. Минг и Линг смешили и острили. «Китайские куколки Ли Мортимера», как стали называть танцовщиц, были резвыми и аккуратными. За кулисами элегантный Эдди вяло слушал ценные указания Элен. Он был одним из самых красивых мужчин, каких я видела, и сейчас он явно нервничал. Перед выходом я сказала им обычное:
— Ни пуха!
Когда заиграла их музыка, мое сердце затрепетало.
Элен парила над сценой. Эдди должен был двигаться прямо за ней, но вместо этого он просто смотрел на нее, дрожа всем телом. Когда Элен осознала, что танцует в полном одиночестве, ее улыбка померкла.
— Эдди, дорогой, — прошептала я, — ты должен выйти туда.
Он отрицательно покачал головой.
— Ну же, Эдди. Элен там совсем одна.
Но Эдди не мог двинуться с места от страха. Он выжил во время войны, но вернулся сломленным. Он прекрасно танцевал на репетициях, но сейчас не мог справиться со страхом перед сценой.
Элен продолжала танцевать одна, а я вспомнила свое прослушивание в «Запретном городе», когда я замерла от испуга, а Эдди мне помог.
— Мы сейчас исполним наш старый номер, две женщины и один мужчина. Ты меня слышишь?
— Нет.
— Эдди, это просто. Мы танцевали его тысячу раз, и у него прелестное завершение. Тебе всего лишь надо считать про себя. Давай вместе со мной. Раз, два, три, четыре.
— Пять, шесть, семь, восемь, — пробормотал он. Я взяла его за руку.
— Раз, два, три, четыре. Готов? Поехали!
И вместе мы выпорхнули на сцену. Публика зааплодировала. Восточная Танцовщица вышла раньше запланированного! Я слышала, как Эдди тихо считает, и сквозь улыбку шептала ему: «Все идет отлично!» Оставалось лишь молиться, чтобы Элен догадалась о моем плане.
Мы с Эдди исполнили пару поворотов из нашего старого номера, прежде чем приблизиться к Элен. Когда она довольно неуклюже присоединилась к нам, я выдохнула с облегчением. Эдди отпустил меня и взял Элен в объятия. Так мы и танцевали, соединяясь и расходясь, вот только Эдди был ужасно напряжен. Финал, когда Эдди поднял нас с Элен над сценой и закружил, был принят публикой с огромным оживлением. Как только музыка стихла, нам обеим пришлось надавить на спину Эдди, чтобы заставить его поклониться.
За кулисами собрались все артисты. Они
