Винтер понимала, что он прав. Кристофер рядом с ней подался вперед, опершись на колени, и без слов глядел на мерронского вождя. Выражение лица Рази не изменилось, и Винтер подумала, что он, возможно, считает уничтожение мерронов неплохой идеей.
— Вы могли отказаться, — произнес Рази. — Могли остаться на родине.
Ульфнаор продолжал, поглядев в его неумолимое лицо:
— Был у нас один человек… Он работает на твоего короля, как и ты. Может быть, ты знаешь его? Он хороший человек, он многое сделал для племени Пантеры. — Ульфнаор поднял руку, показывая на свои волосы. — Мой народ прозвал его Красным Ястребом.
От неожиданного воспоминания о Лоркане прежнее горе сжало грудь Винтер.
— Я говорил, что он высокого роста? — продолжал Ульфнаор, пытаясь описать Лоркана. — Почти такой же высокий, как мерроны. У него широкие плечи и…
— Я знаю лорда-протектора Мурхока, — резко прервал его Рази. — Ты недостоин даже произносить его имя.
Ульфнаор воззрился на него, затем на Винтер, которая отвернулась, скрывая слезы. Кристофер опустил взгляд на свои руки, не в силах скрыть горя, и на лице мерронского вождя проступило понимание.
— О!.. — выдохнул он. — Что с ним случилось?
Ему никто не ответил: Винтер не могла, а Рази не хотел.
Ульфнаор вздохнул и кивнул:
— Жаль, что он ушел. Он хороший…
— Не смей… — прошипел Рази. — Не смей пользоваться именем Лоркана, чтобы заручиться моей благосклонностью. Я этого не потерплю.
Ульфнаор поглядел Рази прямо в лицо:
— Красный Ястреб говорил моему народу, что здесь, в этом королевстве, справедливость — это не только право сильного раздавить слабого. Он говорил, что в этом королевстве даже слабые и неимущие могут прибегнуть к правосудию, потому что здешний король, добрый король Джонатон, составил так называемую Хартию прав. Это так?
Когда стало ясно, что Рази не даст ему ответа, Винтер заговорила вместо него.
— Да, это правда, — сказала она. — Король Джонатон составил Хартию прав и систему правосудия, которая позволяет даже простым людям защищать свои законные права от самых высокопоставленных.
Ульфнаор встретил ее слова взглядом, который ясно говорил: на это он даже не надеялся.
— Красный Ястреб говорил, что все эти законы записаны, вечны и неизменны. — Ульфнаор сложил пальцы, будто держал в них перо. — Что любой грамотный человек может видеть эти законы, сам их узнать и что всегда легко понять, что законно, а что нет?
Винтер кивнула.
— Все так, — подтвердила она. — В каждой ратуше хранится книга законов, и любой человек может свободно читать их и переписывать.
— Любой грамотный человек… — прошептал Ульфнаор. Он вскинул взгляд на Кристофера: — Отец научил тебя читать, Коинин?
— Да, — спокойно согласился Кристофер, но уголки его губ дрогнули в понимающей улыбке.
— И правда, ан Филид Гаррон всегда считал, что мерроны должны научиться читать, — подтвердил Ульфнаор.
— Так он думал.
— Твой отец очень сильно этого хотел, — проговорил Ульфнаор. — Он всегда говорил, что мы не сможем управлять своей историей, пока не научимся ее записывать. Даже повздорил из-за этого с советом. — Кристофер молча глядел на него все с той же горькой улыбкой. Наконец Ульфнаор кивнул и тихо сказал: — Твой отец был прав.
— Я знаю, — ответил Кристофер.
— И этот свод законов применим ко всем? — вновь обратился Ульфнаор к Винтер.
— Даже к самому королю.
— К самому королю? — недоверчиво переспросил Ульфнаор.
Винтер кивнула.
— Это не шутка? — спросил он. — Разве король не может сегодня сказать: «Это законно», а завтра: «Это незаконно», так что никогда не знаешь, как обстоит дело.
Винтер бросила взгляд на Рази. «До недавних времен не мог», — подумала она.
— Это новый способ управления, — сказала она. — Он еще не установился, но король твердо намерен привести его в действие. И он выполнит свое намерение, если недоразумение с наследником не перерастет в необратимую распрю.
— Так вот на что ты работаешь, Табиб, — произнес Ульфнаор. — На спасение этой Хартии. — Это было утверждение, а не вопрос. — А я, возможно, работаю на ее погибель. — Ульфнаор стукнул пальцем по конверту.
Рази смотрел на Ульфнаора расширенными глазами. Этот неожиданный поворот разговора вдруг отвлек его от мрачных планов мести и вернул к важнейшим вопросам политики и дипломатии. Винтер по глазам видела, что он сбит с толку и не знает, как реагировать.
Ульфнаор продолжал:
— Я думаю, ты очень важный человек, Табиб, — не просто посланник. Я не ошибаюсь.
Рази промолчал, и Ульфнаор одобрительно кивнул.
— Если так, я скажу тебе, что это, — он ткнул пальцем в дипломатический конверт, — отрава для планов твоего короля на будущее. Будущее, которым Красный Ястреб так гордился. — Он встретился взглядом с Рази. — Скажи это наследному принцу, Табиб Рази. Скажи своему наследному принцу: что бы ни предлагала ему эта сука, что бы ни просила взамен, это его погубит. Та go maith?
— Почему ты не скажешь ему об этом сам? — прошептал Рази.
Ульфнаор усмехнулся и покачал головой:
— Я не могу так рисковать. Я не знаю, в какую сторону подует ветер сегодня или завтра. Я только знаю, что моим народам приходится зависеть от доброй воли этих народов. — Он снова указал на конверт. — Я не могу их разгневать, потому что жизнь моего народа у них в руках… Но Табиб… — Он подался вперед и продолжал настойчиво и умоляюще: — Табиб, в глубине души я надеюсь, что мерроны в руках у тебя. У тебя и доброго короля Джонатона. Потому что иначе… — Ульфнаор поколебался, боясь высказать свои опасения, и продолжал шепотом: — Иначе, я думаю, для нас все пропало. Для всех нас.
— Что же такое в этих бумагах? — спросил вдруг Рази, указывая на конверт.
Винтер поморщилась. Рази просил аойре предать доверие Ширкен, отступить от своего долга и нарушить клятву, которую он, вероятно, принес, беря на себя поручение.
Ульфнаор нахмурился, неодобрительно сжав губы.
— Даже если бы я знал, — ответил он, — я бы не сказал тебе.
Рази задумчиво прищелкнул языком и откинулся назад, но Винтер знала, что он и не ожидал от Ульфнаора ответа.
Ульфнаор снова опустил взгляд на конверт, проводя своими загрубевшими пальцами по тисненому гербу.
— Я по многим причинам самый подходящий человек для доставки этих бумаг, — тихо проговорил он. — Я горд, поэтому исполню клятву до конца. Я верен своему народу и не прошу ничего, кроме возможности вести переговоры для него. За мной следует много отважных воинов, готовых погибнуть за меня при нужде. А еще я невежественный дикарь, который не может прочесть даже своего имени. — Ульфнаор с горькой улыбкой хлопнул ладонью по конверту. — Даже если я открою этот конверт и сломаю в нем все красивые печати, что мне скажут эти бумаги о будущем моего народа? Ничего! — выплюнул он. — Ни слова! Я не умею их понять. — Он вновь с досадой хлопнул по конверту, словно борясь с искушением бросить его в огонь. — Мой народ всегда мог достать себе вот это. — Он показал Рази свои искусно выделанные кольца, блеснувшие в свете костра на его загрубевших от работы руках. — И это. — Он одним движением выхватил из ножен кинжал и тоже показал его Рази. — С тех пор как Ан Домейн впервые разделился на людей, зверей и деревья, нам только это требовалось для того, чтобы жить. Мерроны сильны, Табиб Рази, умны и храбры! Нам никто не нужен, кроме нас самих! — Ульфнаор гневно взмахнул мечом и бросил сверкающий клинок на землю. — Но теперь это не так, — сказал он. — Все по-другому. — Он оглянулся через плечо на свой народ. — Мир изменился к нам, — тихо сказал он. — Мы больше не хозяева своей жизни…
