Не помня себя от боли и гнева, Эррил кричал, отбивался, пинал гоблинов ногами, молотил железным кулаком, не давая подобраться к лицу и горлу. Левая рука с мечом еще удерживала какое-то пространство, в котором можно было дышать, но о том, чтобы встать или увидеть, что происходит со стариком и Еленой, он уже даже и не мечтал. Вокруг постоянно стояла непроницаемая стена гоблинов.
И Эррил не сдавался и не позволял себе слушать подленький шепоток отчаяния.
Но вот в какую-то секунду он неожиданно услышал чей-то крик и слово «ребенок », шипенье и вой гоблинов заглушили остальное. Кто это кричал? Да и кричал ли?
Однако в следующий момент краем глаза Эррил увидел лунного сокола, чертившего круги под потолком, — значит, птица вернулась, заблудившись в туннелях и не найдя выхода. Зато теперь у них есть свет, — и Эррил поблагодарил небеса даже за такую малость. От неожиданности и света гоблины на мгновение остановились. Пользуясь этим, Эррил успел вскочить, взмахом меча очертив вокруг себя пустой круг.
Но то, что он увидел перед собой, заставило его застыть от ужаса. Огромный гоблин, в два раза больше человеческого роста, пробивался прямо к нему. Руки его были обагрены кровью, клыкастая пасть несла смерть.
Эррил сделал шаг назад, и тут же острая боль пронзила его правую ногу. Старый воин глянул вниз, — ступни не было и, падая, он успел заметить еще, как очередной гоблин собирается полоснуть его лезвием по бедру. Вот лезвие коснулось кости, и от боли Эррил стал терять сознание, из последних сил умудрившись все-таки вырвать лезвие. Падая, он придавил гоблина железным кулаком насмерть. Но все было бесполезно.
В спину тоже вонзился нож, в глазах Эррила совсем почернело, гоблины уже двоились и троились.
Сощурив глаза от гнева, отчаяния и боли, Эррил понял, что смерть, которую он искал все эти пятьсот лет, уже близко.
Старый воин слабеющими руками поднял меч. Сколько раз за свою долгую жизнь он призывал смерть как избавление, жаждая лишь одного — вечного успокоения, но сейчас… сейчас он не хотел умирать. Он не мог умереть, потому что отвечал за других, за беспомощного старика, за невинную девочку, за мальчика Динала, наконец! И Эррил опять взбунтовался против смерти.
Не чувствуя уже ран, забыв про агонию и не видя луж крови вокруг, он зажал в руке меч, готовый последним ударом встретить страшного короля гоблинов, упорно стремившегося к нему. Но тут чудовище стряхнуло с рук двух своих подданных так, что они отлетели к противоположной стене, и меч в руке Эррила дрогнул. Даже видеть это чудовище у человека не было сил, а монстр уже нагнулся над ним и прижал старого воина к стене.
— Ты еще жив, хвала небесам! — вдруг услышал он знакомый голос горца, раздавшийся из-за спины чудовища.
Кольцо гоблинов оказалось разорванным. Уходящим сознанием Эррил вгляделся в зал, — и ему вдруг показалось, что гоблинов стало меньше! Да, действительно, они быстро уползали, оставляя лишь умирающих и мертвых. Но зато оставался гоблин-великан, наклонившийся над ним. И в то же мгновение Эррил увидел, как Крал положил руку на плечо чудовища и, увидев ужас в глазах друга, поспешил сказать:
— Это Толчук. Это друг.
— Что… Что… — язык не слушался несчастного бродяги.
— Это огр, он и помог нам спасти тебя.
И слова Крала напомнили Эррилу о Боле и Елене. Оглянувшись, старый воин увидел, что девочка лежит позади старика в разорванной в клочья рубашке и с окровавленным лицом. При свете лунного сокола на измученном лице Бола мелькнула вымученная улыбка.
Затем, переведя взгляд, Эррил увидел и другую пару: волка, упорно пробирающегося по трупам к Елене, а за ним высокого худого человека с серебряными волосами, завязанными в конский хвост. В руке у странного человека был тонкий кинжал, но человек, казалось, совершенно о нем не помнил. Глаза его метались по залу в поисках чего-то.
Эррилу стало дурно, и он упал бы прямо лицом вниз, если бы рука Крала не поймала его за плечи:
— Все прошло, все. Ты серьезно ранен — и только.
Раздался отчаянный крик. Это Елена тянула руки к страшной ране на щеке Бола, от которой ее красная ладонь не отличалась по цвет.
— Он тоже ранен! — заплакала она, и незнакомец с кинжалом мгновенно оказался возле. Забытый, казалось, кинжал уже грозно блестел, нацеленный прямо в горло девочки.
— Знак! — крикнул он, вперившись глазами в ее правую руку. — Знак ведьмы!
— Нет! — воскликнул Крал, бросая Эррила, который был так слаб, что тут же рухнул и уже плохо видел, как горец несется к незнакомцу с кинжалом. — Нет! Мерик, нет!
Но Эррил знал, что Кралу не добежать.
И кровавая пелена застлала взгляд Эррила, чтобы он не увидел, как незнакомец быстрей лесной кошки метнулся к Елене, и та едва успела отвернуть голову, и то лишь для того чтобы кинжал нацелился в ее сердце.
И спустя секунду старый воин погрузился в спасительное прохладное беспамятство.
Елена видела кинжал, нацеленный ей в грудь, и инстинктивно заслонилась рукой. Фигура нападавшего расплывалась перед ее глазами, и только узкое лезвие ярко блестело в тусклом свете пещеры. Она хотела закричать, но страх парализовал ее так, что из раскрытого рта не вылетело ни звука.
Но крик все же раздался, крик гнева и ярости, и через долю секунды между ней и лезвием вспыхнула серебристая молния — лунный сокол! Девочка видела, как птица упала ей на грудь, надрывно и горестно крича.
Такое неожиданное поведение птицы смутило нападавшего, и лезвие, дрогнув, ударило не прямо, а вкось, тем не менее, смертельно ранив птицу. Потом эльф дрогнувшей рукой поднял кинжал вверх. Но по-прежнему его острие находилось почти вплотную к груди Елены. Сокол лежал на груди и слабо подрагивал распростертыми крыльями. Нападавший, расширив от ужаса глаза, смотрел на птицу. В это время на него обрушился сбоку Крал. Он отшвырнул эльфа на пол, и оба покатились по каменным склизким плитам. Выпавший кинжал ударился о камень с протяжным заунывным звоном.
Рыдания, наконец, вырвались из горла девушки, и она упала на колени рядом с лезвием. Сокол, по-прежнему прижатый к ее груди, бессильно пошевелил крылом. Девочка приподняла рукой его голову и посмотрела в блестящие черные глаза, уже начинавшие затягиваться смертельной пленкой.
Елена нежно прижала птицу к груди обеими ладонями, словно обнимая. Что же делать? Может быть, ей сейчас поможет магия, как уже случилось с дядей? Но птица несколько раз конвульсивно вздрогнула в ее объятиях и перестала дышать. Слишком поздно! Девочка, уже не боясь сделать больно, прижала сокола к груди еще крепче. Теперь девушка могла отблагодарить погибшего сокола лишь своими слезами.
— Он защитил ее! — прошептал среброволосый человек, только что хотевший ее убить. — Он отдал за нее жизнь!
Крал сидел на нем верхом, одной рукой сжимая хрупкое горло, а другой махнув в сторону, где безжизненно лежал Эррил.
