Эту новость рассказал мне Ванхи, когда принёс ужин и заставил его съесть. Не хочу рассказывать, как. А, впрочем — этот сучонок лаял. Слышали бы вы, какой противный у него лай.
А ещё он снова превратился в Ли и рассказал, что променял меня на Йоко.
Я поверила.
Конечно, поверила, это же как Соль. Йоко важна для него, наставница она или что-то большее, это я ещё в лагере кочевников поняла.
Он снова воспользовался мной, чтобы спасти дорогого для него человека.
Меня это почти не удивило.
— А как же ребёнок? — спросила я Ванхи. — Как же будущий император?
Ванхи пожал плечами и сказал: родит Йоко, никуда не денется. Уже ведь беременна. А потом Ли заберёт её — и пусть валят оба на все четыре стороны.
Он любит её больше тебя, дорогуша.
Да, кивнула я. Да, больше.
* * *
(снова этим же вечером, после ухода Ванхи)
Я пыталась заснуть — гиблое дело, — когда заметила, что в темноте за мной кто-то наблюдает.
Тогда я приказала Ванхи не валять дурака и выходить. Есть у него что-то ещё, что он хочет мне сказать?
Но на свет вышел вовсе не Ванхи, а мальчик-кирин. Он был очень бледен, закрывал рукавом нос, смотрел с жалостью и говорил хрипло, сдавленно. Ему явно больше всего на свете хотелось оказаться отсюда подальше.
Он сделал мне предложение:
— Я помогу тебе спасти твою жизнь. Я дам тебе силу, несчастная девочка, но воспользоваться ею ты сможешь только раз.
Я хмыкнула и поинтересовалась: что взамен? Пока что его дар снимать чужие заклинания не очень-то мне пригодился. Впрочем, согласна: сама виновата.
Кирин прямо взглянул на меня и сказал, что справедливо будет, если я отдам взамен жизнь дорогого мне человека.
Торговаться с кирином глупо, но я уточнила, как будет действовать эта сила. Что я куплю такой страшной ценой?
Кирин объяснил. И повторил:
— Есть у тебя кто-то, чью жизнь ты можешь отдать?
Я подумала о Ли.
И сказала: да, есть.
Кирин отнял рукав от носа и болезненно улыбнулся.
Ванхи, теперь я знаю, как убью тебя. Ты, наверное, знаешь, что под землёй Лянь спят драконы? Я теперь знаю и уже ничему не удивляюсь. Они защищают империю и спалят к чёртовой матери любого, кто на неё покусится. Они давно уже спят…
Так вот, я могу их разбудить. Что останется от маленького тануки, когда проснутся драконы? Подумай об этом, Ванхи.
Я залью эту записку чернилами, а потом порву на мелкие кусочки.
Но даже если ты её прочтёшь…
Готовься.
… Прости меня, Ли, но уверена: ты меня поймешь. Ты ведь делал со мной то же самое уже два раза.
Теперь я сделаю это с тобой. Продам, чтобы добиться своего.
Здесь все так поступают, не так ли?
Как же я тебя ненавижу…
Глава 22
Я сбилась со счёта
Этот дневник мне больше не понадобится. И больше некому его читать, но я привыкла всё доводить до конца, так что… это последняя запись, но я её закончу.
Сейчас глубокая ночь, за окнами сладко поёт соловей. Воздух тоже сладкий — розы из Рё-Ка как раз зацвели. Я приказала не опускать бамбуковые шторы и дышу полной грудью. Такая маленькая и такая чудесная радость: дышать.
На веранде никого — я всех прогнала. Слышно, как за раздвижными дверьми тихонько шепчутся евнухи и как далеко, ещё в коридоре, поскрипывает под сапогами часового пол.
Если подумать, эта жизнь прекрасна. Особенно, когда всё уже закончилось и сражаться больше не нужно. Не нужно ждать удара в спину, потому что его не будет. И убийцы в ночи, потому что он не придёт.
Теперь я спокойна, и это лучшее, что случалось со мной в этом сумасшедшем мире.
Кроме улыбки Ли.
* * *
В Запретный город мы въехали в полдень следующего дня. Мы торопились, и мне было интересно почему.
Впрочем, так даже лучше: тянуть не стоило. Я вздохнула свободнее, когда нас сразу же повели знакомым путём в зал, где ныне покойный император давал министрам аудиенцию. Помните, я уже описывала этот зал: длинная вытянутая комната, больше похожая на павильон или широкий коридор. В одном её конце распахнуты двери, в другом возвышается роскошный трон — диван с золотой спинкой, узорами сливающийся с облицовкой стены. Драконы, драконы и снова драконы…
Покойный император не был грузным мужчиной, но он умудрялся на этом громадном троне не теряться. А вот его бывшая супруга, нынешняя королева Рё-Ка, была женщиной миниатюрной, и трон ей совершенно не шёл. То, как она на нём восседала, было похоже на куклу, оставленную кем-то из детей посидеть на взрослом диване. Я смотрела на неё и понимала: перегорело. Она любила своего сына. Она мечтала снова его обнять, а вместо этого ей подсунули бракованную копию. Она была вынуждена делать вид, что не замечает обмана. Наверное, это тяжело.
Пусть это и не моя вина, но я понимаю, почему она так яростно мечтала меня убить.
И что когда-то моя настоящая мать меня предала — тоже не вина королевы. Она об этом даже не знает.
Просто так получилось.
Как и всё в этом мире, все мои ошибки. Я их не хотела — просто так получилось… Бывает.
Но когда меня ввели в зал, я смотрела не на неё. И даже не на Ванхи, застывшего у трона с угодливой улыбкой на лице. Судя по одежде и головному убору — золотой вытянутой шапке — Ванхи повысили до главного императорского евнуха.
А вот к нему у меня не перегорело…
Но плевать на них. И на советников, собравшихся новым составом. Этих я видела впервые, за исключением разве что канцлера, которого в должности, похоже, понизили: он сидел теперь далеко от трона, среди чиновников средней руки, и носил красную шапку. Бедняга.
Остальные были, полагаю, генералами и сыновьями тех наместников, с которыми расправились юрэй. А может, челядью дражайшей королевы?
Их уже нет в живых, так что какая разница?
У ширм толпились непривычно тихие евнухи, боявшиеся поднять на меня глаза. Я на них тоже не смотрела. Кто обращает внимания на слуг в столь торжественной обстановке?
Из всех, кто был в том зале, меня волновал лишь один человек.
Ли стоял у ширмы и был одет в костюм дворцовой стражи (а как же иначе?). Он смотрел прямо перед собой, и я невольно вспомнила, что таким же увидела его в первый раз.
Не очень-то многое с тех пор изменилось. Я по-прежнему люблю его. Не имеет значения, сколько боли он мне причинит, я люблю его. Я не хочу, но люблю. Это сильнее меня.
