Тави потряс головой. Затем он начал снимать свое обмундирование.
Через один удар сердца, Китаи была рядом, бледными, ловкими пальцами пробегаясь по его ремням и застежкам, помогая ему снять их. Он достал свой темно-коричневый дорожный плащ из сумки, надел его, и убедился что обе лошади будут готовы ехать, когда он и Китаи вернутся.
Затем, без слов, Китаи лисьим шагом отправилась в ночь и Тави последовал за ней след в след. Они бежали под покровом ночи, иногда освещаемые мерцанием кровавых молний, и Китаи привела его в холмы, которые обрамляли долину Тибра.
Его ноги и легкие горели к тому времени, когда они достигли вершины холма, который казался уже сотым из преодоленных ими за последние два часа, когда Китаи начала замедляться.
Следующие несколько сотен ярдов она шла медленным, восхитительно тихим шагом и Тави копировал ее. Понадобилось всего лишь мгновением больше, чтобы достигнуть края холма.
Яркий, золотистый, равномерный поток света лился на них с расстояния. На мгновение, Тави подумал, что смотрит на горящий Фаундерпорт, пока не увидел, что свет исходит от гигантского костра за городом, с перспективы Тави заставлявшего выглядеть городские стены резкими, четкими силуэтами.
Понадобилось чуть больше мгновения, чтобы понять, что он видит.
Фаундерпорт не горел.
Горели корабли Канимов.
Огонь ревел так громко, что на самом деле ему это слышалось, как далекий стонущий звук.
Он мог видеть, среди дыма и огня, как огонь пожирает мачты и палубы парусных судов.
— Они собственноручно подожгли свои корабли. — прошептал Тави.
— Да, Алеранец, — сказала Китаи, — Твои люди не поверили бы в это, если бы услышали эти слова из уст Марата. Твои глаза должны были увидеть это.
— Это не рейд. Это не налет, — Тави вдруг почувствовал озноб, — Именно поэтому их так много в этот раз. Вот почему они готовы пожертвовать тысячами военных, чтобы только нас захватить.
Он сглотнул.
— Они собираются остаться здесь.
Глава 33
Тави смотрел на горящие вдали корабли, обдумывая те выводы, что следовали из их присутствия. А из них следовало, что как бы Канимы ни поступали в прошлом, основа их нынешних действий изменилась, причем кардинально.
За всю историю Алеры, конфликты с Канимом всегда проходили за контроль над различными островами между Алерой и суровой родиной Канимов, в точечных боях за прибрежные укрепления, в основном в морских или смешанных сражениях.
Каждые несколько лет рейдерские суда Канимов мчались из морских просторов к берегам Алеры, поджигая и грабя города, до которых могли дотянуться, унося ценности, имевшиеся там, и время от времени захватывая и похищая алеранцев, чью судьбу никому не удавалось выяснить. Но, стали ли они рабами или едой, конец их был неприятен.
Более редкими были большие Канимские вторжения, некоторые из которых происходили у побережья таких приморских городов как Парция, дюжины кораблей устремлялись вместе в единой грандиозной атаке. Канимы сожгли Парцию до основания около четырех веков назад, и не менее трех раз ровняли с землей город Родес.
Но Эрен сказал, что это вторжение безгранично больше, чем любое из виденных ранее. И значит у них не было намерения ударить по Алере и вернуться на родину.
Канимы по какой-то причине, собирались остаться, и последствия этого ужасали.
Для Канимов, их нападение на Алеру буквально стало ситуацией "сделать-или-умереть". Им нечего было терять, на карту было поставлено все, и они были уверены, что единственным способом гарантировать собственную безопасность было уничтожение народа Алеры, легионеров и гольдеров, также как и городов со стедгольдами.
Они в ловушке, без надежды, а Тави хорошо знал вид неистовой, бесстрашной свирепости, проявляющейся у любого пойманного существа.
Он наблюдал за пожарами с минуту, а затем обратился к Китаи:
— Это первый раз, когда я вижу море. Я хотел бы, чтобы это произошло по-другому.
Она не ответила, но ее теплая рука скользнула к нему, и их пальцы переплелись.
— Как ты увидела эти пожары в первый раз? — спросил Тави Китаи. — Что ты делала по дороге сюда?
— Охотилась, — тихо сказала она.
Тави нахмурился.
— Охотилась за чем?
— За ответами.
— Почему?
— Потому что я убила человека, которого ты хотел заставить говорить. Я думала, это правильно загладить свою вину за ту грубость. — Она перевела взгляд с далеких костров на Тави. — Когда ты вернулся в лагерь с арестованными, я увидела Высшую леди Антиллус, выезжающей из города по большому мосту. С тех пор я следила за ней. Она отправилась в местность неподалеку. Я могу показать тебе куда. Возможно, у нее будут ответы, которые ты ищешь.
Тави нахмурился и мгновение пристально смотрел на Китаи.
— Ты представляешь, как она опасна?
Китаи пожала плечами.
— Она не видела меня.
Тави слегка стиснул зубы и сказал:
— Она чересчур сильна для нас, чтобы справиться.
— Почему? — спросила Китаи.
— Она Высшая леди, — ответил Тави. — Если бы ты хоть немного представляла, на что она способна…
— Она труслива, — заявила Китаи, с презрением в голосе. — Она позволяет другим делать все для нее, убивать для нее. Она подстраивает несчастные случаи. Только то, в чем она никогда не будет обличена, или обвинена.
— Что не означает, будто она не сможет сжечь нас дотла одним движением руки, — возразил Тави. — Это невозможно сделать.
— Как невозможно было вытащить Макса из Серой башни, алеранец?
Тави открыл рот, чтобы возразить. Потом он закрыл его и хмуро посмотрел на Китаи.
— Это другое. — Он прищурился. — Но… почему из всех дорог она выбрала именно эту. Ты сказала, она разбила лагерь?
Китаи кивнула.
— В узком ущелье недалеко отсюда.
Ноги Тави ужасно болели, а желудок буквально кричал, требуя еды, после длительного бега, превышающего его силы.
Леди Антиллус была смертельно опасным противником, и без свидетелей, здесь, в глуши, она почти наверняка убьет их обоих, если заметит их присутствие, но и возможность узнать больше о любых договоренностях, котрые могла заключить предательница с врагами, была незаменима.
— Покажи мне, — сказал он Китаи.
Она поднялась и повела его глубже в ночь, за гребень холма и вниз по его обратной стороне туда, где из земли поднимались скальные кости древних гор, сточенные временем до округлых холмов, разбитых то здесь, то там зазубренными трещинами.
Там густой, низкий лиственный подлесок и крупные деревья речной долины уступали место тощим вечнозеленым растениям и кустам ежевики, некоторые из которых достигали в высоту нескольких футов.
