Советы перестраивают военно-политические доктрины, и под их аспектами рождаются новые революционные методы боя. Формы «малой войны».
17 мая 1938 года недавно умерший советский диктатор поставил точку над «i», сказав: «Я приветствую процветание науки, той науки, люди которой, понимая силу и значение устоявшихся в науке традиций и умело используя их в интересах науки, все же не хотят быть рабами этих традиций, которая имеет смелость, решимость ломать старые традиции, нормы, установки, когда они становятся устарелыми, когда они превращаются в тормоз для движения вперед, и которая умеет создать новые традиции, новые нормы, новые установки».
Вышеуказанные советские дисциплины совершенно ясно подчеркивают те исторические истины, которые не раз высказывались многими государственными вождями и полководцами, то есть железные права необходимости глубокой координации действия стратегии с внешней государственной политикой, а теперь, как мы видим, и с политикой внутренней.
Ибо результаты нескоординированной работы этих основных элементов государственного аппарата, как показывает история, приводили к государственной катастрофе во всех тех случаях, когда под давлением политики государственной, финансовой, промышленной, торговой, социальной, а раньше и колониальной, теперь же идеологической — дипломатия ставила своей стратегии задачи явно превышающие, в данный исторический момент, возможности вооруженных сил нации.
Во втором случае, когда дипломатия не сумела использовать побед своих армий, или будучи неправильно ориентированной в ее боевых возможностях, дипломатия заключала слишком поспешно договоры и трактаты, явно противоречащие мощи, достоинству и интересам своей нации.
Третий случай — очень частый и теперь очень модный — это работа дипломатии по созданию трактатов и договоров, совершенно нежизненных и для побежденного неприемлемых, а для победителя — приносящих уже в самом своем потенциале будущие угрозы вечного брожения, вечной борьбы против параграфов и вечные происки со стороны побежденного, новых возможностей проведения тотального военного реванша.
Перейдем теперь к рассмотрению нескольких исторических примеров, практически иллюстрирующих вышеприведенные положения.
* * *
Историческим примером первого случая является указание германской дипломатии своей стратегии целей и задач во время Первой и Второй мировых войн.
В 1914 году германская политика предложила своей стратегии разбить англо-французский блок, предварительно сбрасывая со счетов бельгийский запор, и установить в Европе германскую политическую гегемонию. Дальше, надламывая великобританское могущество, разрешить в германскую пользу колониальной вопрос. Получить политическое и экономическое преобладание на Ближнем Востоке до Персидского залива включительно. Сломать на Востоке, в союзе с Австро-Венгрией, русское военное могущество и установить, как на Балканах, так и в районе Балтийского моря, германское и австро-венгерское преобладание, и заставить Россию пойти на специальные экономические концессии в пользу германского блока на Украине.
В 1939 году политикой было приказано германской стратегии уничтожить англо-французскую политическую гегемонию в Европе, разбив предварительно сателлитов. Под давлением германских штыков германская политика предполагала организовать новую германскую Европу и тотально разрешить в свою пользу как колониальный вопрос, так и политико-экономический Ближнего Востока.
На Востоке германская политика потребовала от своей стратегии уничтожения российской государственности, сокрушая вооруженные силы СССР и доходя до линии АА, то есть Архангельск-Астрахань. Политика поставила, как и цель и задачу, присоединить к германской империи Третьего рейха балтийские земли, Польшу, Белоруссию и Украину. Захватить кавказские нефтяные источники. И установить на всей оставшейся территории СССР германское господство.
Совершенно ясно, что оба раза поставленные исторические задачи политикой стратегии были не под силу германскому вермахту.
Ни германскому искусству, ни ударной силе его танковых армий не удалось преодолеть сопротивление человеческой массы, инерции пространства и взаимоотношения между скоростью оперативного продвижения вперед и необходимым временем для достижения тотальной стратегической победы еще перед подходом к роковому историческому пределу — пределу стратегического продвижения.
Знаменитый Берлинский конгресс является характерным политическим примером второго случая, когда русской императорской дипломатии не удалось отстоять государственных интересов России и использовать блестящие победы русских вооруженных сил над турецкими армиями и флотом.
Портсмутский договор будет следующим примером, ярким примером того же случая. Он был заключен в тот исторический момент, когда Япония полностью исчерпала свои силы и не была в состоянии продолжать военную кампанию. Россия же, наоборот, оправившись от первых неожиданных ударов, начала сосредотачивать на своем фактически колониальном театре военных действий превосходящие силы, и к моменту заключения договора была готова перейти в решительное наступление и полностью разгромить неприятеля.
Это поистине классический исторический пример победы Японии не над русскими вооруженными силами, а над бездарностью русской дипломатии.
Классическим и историческим примером третьего случая «блестящей» работы дипломатии будет пресловутый Версальский договор. Договор, составленный по всем правилам современного дипломатического искусства. История и жизнь показали, что составление подобных договоров является преступлением по отношению к человечеству. Версальский трактат в своих недрах затаил кровь, кровь Второй мировой войны, и стал прародителем никогда не выполненной атлантической карты и роковых Тегерана, Ялты и Потсдама, то есть вопиющих актов мировой несправедливости. Несправедливости моральной, политической и юридической. Эти договоры настежь распахнули ворота для победно марширующей мировой революции.
Говоря о политических аспектах войны, вернее, о формах связи и влиянии всех видов политики и стратегии, надо принципиально отметить, что ведение малой войны еще более тесно связано со многими формами государственной политики. Но в отличие от классической стратегии, которая, ведя войну, должна в первую очередь координировать свои действия с целями и задачами внешней политики нации, «малая война», будучи в своей сущности революционной борьбой, базирующейся на элементах глубокого недовольства и имеющая своим главным оружием идеологию, пропаганду и методы диверсии, является, конечно, формой военных действий, которые самым тесным образом связаны с внутренней политикой, а потому, прежде всего, с этой внутренней политикой, и должна координировать свои военно-политические акции.
Военные профессионалы должны понимать, что государственные вооруженные силы являются, прежде всего, политическим инструментом нации. Нации, но не партии. Армии служат своей государственной политике, а не партийному политиканству.
Опираясь на свои вооруженные силы, нация разрешает все политические и экономические проблемы на протяжении всей истории своей жизни.
