Таким образом, ученые вплотную занимались политической и хозяйственной деятельностью города и предприятий. Конечно, был элемент лоббизма при «пробивании» вопросов «наверху», так как ученых знали в правительстве и ЦК КПСС. Важно было и то, что, в силу авторитета ученых, принятые с их участием решения не оспаривались, так как те же самые специалисты и проводили их в жизнь. В этом же заключался и воспитательный эффект.
В партийную жизнь была привнесена привычная в научной среде форма конференций и дискуссий. Одной из первых стала конференция ученых на тему «Эффективность работы — не только научно-техническая, но и политическая задача ученого». Проведение подобного мероприятия требовало согласований в Москве. Следует отметить, что согласование требовалось не потому, что не доверяли партийным комитетам, как это пытаются представить некоторые исследователи. Хотя правило «доверяй, но проверяй» в те времена было в ходу у партийного руководства страны. Согласование означало также гарантии выполнения принимаемых решений.
В предварительном рассмотрении вопросов, представленных секретарем парткома В. Т. Солгаловым, участвовали министерские работники от заместителя министра до рядовых исполнителей. А. Д. Захаренков, Г. А. Цырков и Н. И. Лютов обсудили и согласовали все вопросы. Подготовка к конференции совпала с разбирательством «дела молодых специалистов», о котором ранее уже рассказывалось. Поэтому заведующий сектором отдела оборонной промышленности ЦК КПСС В. Ф. Гордеев вежливо, но твердо сказал, что ЦК считает: в сложившейся ситуации (волнения молодых специалистов) на конференции могут выступить ученые, которые по-другому поставят вопросы жизни коллектива, и их могут поддержать. «Ведь последователей А. Д. Сахарова у вас еще много. Опять ЧП, но тогда уже многим придется отвечать по-серьезному. Поэтому мы не рекомендуем проводить конференцию сейчас, а отложить ее на неопределенный срок, а дальше посмотрим»[140].
Через полгода партком ВНИИЭФ, несмотря на предостережения «сверху», провел конференцию. Она далеко превзошла городские масштабы. Участвовали представители министерства, руководители областного комитета партии, представители заводов и организаций города.
Прозвучало более двадцати докладов наиболее крупных ученых и авторитетных руководителей различных направлений научной и производственной деятельности. Казалось, не было темы в институте, которая бы не затрагивалась и не анализировалась, по которой не высказывались бы предложения о повышении эффективности работы.
Значительная часть предложений касалась научно-технических и производственных вопросов. Однако столь же многочисленными были предложения по разумному планированию, в том числе перспективному росту и переаттестации кадров, автоматизации и механизации трудовых процессов, стандартизации и унификации и по многим, многим другим направлениям, вплоть до стимулирования, мотивации труда, культуры и этики в труде и т. д.
Правда, некоторые из них требовали большого строительства и больших затрат на новое оборудование, но и они не пропадали. Часть предложений сразу учитывалась в планах работы, другие на перспективу. После анализа всех материалов конференции дирекцией института на парткоме был утвержден план их реализации. Важно, что исполнителями стали профсоюзы, комсомол, разумеется, дирекция и сами инициаторы. Абсолютное большинство предложений было реализовано, что поднимало авторитет и значимость авторов предложений, формировало особую атмосферу творческого труда, присущую ядерному центру страны. Ученые ясно осознавали, что наука становится производительной силой общества. Высшее руководство страны также внимательно относилось к этой тенденции. В частности, темпы роста занятости в сфере науки намного опережали показатели в других сферах народного хозяйства. Так, за 1928–1966 годы численность персонала выросла: на транспорте — в 5,7 раза; в промышленности — в 6,5 раза; в народном хозяйстве в целом — в 7 раз; в сфере науки — в 33,4 раза.
В СССР каждый рубль, израсходованный на науку и освоение ее результатов в производстве, обеспечивал прирост национального дохода (в год) на 1 рубль 45 копеек, в то время как вложения в производственные фонды — лишь на 39 копеек (по данным О. А Дейнеко). Жаль, что сегодня под видом реформирования управления наукой осуществляются действия, противоречащие всему накопленному опыту, как отечественному, так и мировому. Пожалуй, впервые в истории России наука финансируется и развивается по остаточному принципу.
Нельзя, конечно, идеализировать процессы развития науки и техники в советский период. Уже к началу семидесятых годов в сфере науки общество столкнулось с истощением экстенсивных резервов. Становилось затруднительным решать новые научно-технические задачи при помощи постоянного увеличения численности персонала. Появилась необходимость интенсификации научного труда, повышения эффективности научной деятельности. Ученые-коммунисты города видели это. Обеспокоенность ошибками в управлении наукой и инновационным развитием уже тогда звучала на теоретических семинарах ученых, в кулуарах. В своей внутренней деятельности в определенной мере пытались учитывать нарождающиеся тенденции. Например, в подготовке пленума горкома партии «Эффективность работы секторских подразделений ВНИИЭФ и их роль в научном и производственном процессе» участвовали около тридцати человек, из них три доктора и 16 кандидатов наук. До проведения пленума исследовали работу сотрудников всех отделений, собрали предложения. Комиссия знала нужды института и каждого подразделения. Пленум обозначил развитие ВНИИЭФ на длительную перспективу. На самом заседании выступили такие известные ученые и организаторы науки, как Ю. Б. Харитон, Е. А. Негин, Л. М. Тимонин, С. Н. Воронин. Поэтому ни о каком застое в развитии города не могло быть и речи. Но осознание необходимости перемен «на большой земле» постепенно крепло в мироощущении прежде всего научно-технической интеллигенции. Особенно отчетливо я это видел в ходе семинаров «теоретиков», когда затрагивались политические и экономические проблемы.
Следует сказать, что с определенного периода, в силу своего положения, именно городской комитет партии и партком института стали в значительной мере ведущими инстанциями в продвижении перспективных планов комплексного развития всего города. Это и понятно, развитие городских предприятий со своими собственными проблемами привело к размыванию понятия объекта как единого целого. К тому же при всей прозорливости хозяйственного руководства института чисто производственные и научные задачи в определенной степени отодвигали на второй план вопросы общего характера. В какой-то степени об этом свидетельствовал и уже упоминавшийся конфликт с молодыми специалистами. В декабре 1973 года именно партийные лидеры города В. А Ивановский и В. Т. Солгалов представляли в министерстве и Центральном комитете перспективный план развития по всему комплексу жизни города. Главными вопросами были титулы строительства по всем организациям города, финансирование строительства жилья, коммунально-бытовых предприятий, промышленных объектов. Большинство предложений было одобрено, но это не говорит о легкости «проталкивания» проектов и их финансирования.
