Меня желтая манит дорога И полей неизбывная гладь, Как хочу я еще хоть немного Этот ласковый воздух вдыхать.
Э. Шапиро Инстинкт свободы, жажда новых впечатлений, стремление познать неизведанное заставляли поэта Сергея Есенина преодолевать большие расстояния, чтобы познакомиться с новым миром жизни. Путешествовал он то на поезде, то на машине, то в повозке, а иногда и пешком. «Дорога — мир особый, отличный от оседлого быта, мир тревожный, бессонный, увлекающий сменой впечатлений», — писал альманах «Памятники Отечества» в 1995 году, рассказывая об удивительном путешествии 56-летнего сибирского казака Андрея Назимова, проделавшего в середине XIX века пешком путь от сибирского городка Кяхты на границе с Китаем до Петербурга, с целью увидеть столицу России и государя-императора Николая I[55].
Известно, что при любом виде движений умеренных и неизнурительных улучшается кровоснабжение мозга и, как следствие, ускоряется течение мыслей. Движение не только улучшает умственные способности, но и продлевает жизнь. «Двигайся больше — проживешь дольше», — гласит мудрая пословица. Этому правилу следовали и следуют многие работники умственного труда. Пушкин, путешествуя по дорогам страны верхом или в карете, брал с собой записную книжку, так как во время движения возникали свежие мысли, которые он тут же записывал. Гоголь, страдавший душевным заболеванием, одним из проявлений которого было торможение коры головного мозга, преодолевал его с помощью езды в экипаже, и чем более тряской была дорога, тем яснее становились его мысли. Многие лучшие страницы своих произведений он обдумывал в дороге. Бэла Ахмадулина часто сочиняла стихи, прогуливаясь по парку.
Есенин немалую часть своей жизни проводил в поездках по стране. В автобиографии он писал: «Россию я исколесил вдоль и поперек, от Северного Ледовитого океана до Черного моря, от Закавказья до Китая и Индии». Перед своей поездкой за рубеж он успел побывать в Средней Азии, где, по воспоминаниям его знакомой Надежды Давыдовны Вольпин, которая в 1924 году родила от него внебрачного сына Александра, в Средней Азии его привлек «необычный вид туземных городов», с домами под плоскими крышами, восхищался животным миром Средней Азии, особенно верблюдами и ишаками. После поездки на Урал он привез поэму «Пугачев» и в 1921 году прочитал монолог Хлопуши в театре Мейерхольда. После опубликования поэмы он предложил ее театру для постановки на сцене. Но театр Мейерхольда, как и другие театры Москвы, ее не принял, сославшись на ее «несценичность», и предложил переделать. Есенин отказался: «Пусть театр перестраивается».
Много раз он ездил на Кавказ, посещал то Баку, то Тифлис, то Батуми. Его привлекала не только экзотическая природа, но и гостеприимство кавказцев, их трудолюбие и трезвый образ жизни. Из каждой поездки он привозил шедевры своей поэзии. Приобретал новых друзей, пропагандировал свое творчество, в связи с чем поездки были одновременно и своего рода рекламой.
Незадолго до поездки за границу Есенин поехал со своим другом, поэтом Анатолием Мариенгофом, на Юг России. Когда они ехали на поезде от станции Тихорецкой по направлению к Пятигорску, из окна увидели молоденького тонконогого жеребенка, который бежал за поездом. Мариенгоф позже описал этот эпизод: «Видим, по степи вперегонку с поездом скачет рыженький жеребенок. Так скачет, так скачет, что нам стало ясно, он решил почему-то обогнать поезд. Есенин его подбадривал. Скакал долго, версты две, потом стал уставать, и его поймали на какой-то станции». Это зрелище позабавило пассажиров, а Есенин настолько им восхитился, что описал этот эпизод в поэме «Сорокоуст»[56]:
Милый, милый, смешной дуралей, Ну, куда он, куда он гонится? Неужели не знает, что живых коней Заменила стальная конница.
Ради поиска новых материалов для творчества поэт мирился с неудобствами кочевой жизни. Он редко задерживался на одном месте, так как новизна впечатлений через какое-то время исчезала и превращалась в повседневность. Будучи на Кавказе, Есенин познакомился в феврале 1924 года с журналистом, редактором газеты «Бакинский рабочий» Чагиным Петром Ивановичем (настоящая фамилия Болдовкин), а тот познакомил поэта с Сергеем Мироновичем Кировым и Михаилом Васильевичем Фрунзе. Есенин в их присутствии прочитал свои стихи, получившие их одобрение. Жил на даче Чагина в Мардаканах, принадлежавшей раньше одному хану.
Друзьям писал, что живет недалеко от Баку, «как некий хан». Мечтал посетить Персию. Но его желание так и осталось только мечтой. Киров сказал Чагину: «В Персию мы его не отпустим, учитывая опасность для его жизни. А Вам поручаем создать иллюзию Персии в Баку. Чего не хватит, довообразит. Ведь он же поэт, да какой!» Такой отзыв о творчестве Есенина был для него особенно ценным, так как это было мнение не дилетанта, а литературного критика и знатока поэзии. Есенин «довообразил» и написал «Персидские мотивы», не будучи в Персии. После чего продолжал свои бесконечные поездки по городам и селениям Кавказа. Возвращался в Москву, чтобы через некоторое время снова оказаться на Кавказе. О своих странствиях он писал:
Мелькают города, как буквы на бумаге, Вчера я был в Москве, сегодня вот в Баку.
В конце декабря 1924 года Есенин познакомился с молодой учительницей Шагане Нарсесовной Тальян. Она привлекла его своей красивой внешностью, женственностью, а также начитанностью и умом. Он часто гулял с нею по улицам или в парках, декламируя свои стихи. Шагане Тальян он посвятил несколько стихотворений, и среди них одно, особенно полюбившееся ей:
Шаганэ ты, моя Шаганэ, Потому что я с севера, что ли, Я готов рассказать тебе поле, Про волнистую рожь при луне. Шаганэ ты, моя Шаганэ.
Там, на севере, девушка тоже, На тебя очень страшно похожа, Может, думает обо мне… Шаганэ ты, моя Шаганэ.
Есенин неоднократно ездил в Ленинград по издательским делам, но чаще приезжал в Москву. В один из своих приездов он посетил знаменитого артиста Василия Ивановича Качалова. В тот день артист был на репетиции, а в его квартире Есенина встретил домашний пес Джим, который сразу признал в нем друга. Вернувшись домой, Качалов увидел, что Есенин и Джим сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу. Качалов в своих воспоминаниях писал: «Есенин одной рукой обнимал Джима, а другой держал его лапу и восхищался: "Что это за лапа? Я сроду такой не видал"». Джиму поэт посвятил свое стихотворение:
