Измученная женщина встала с постели и принялась искать свечу. Не найдя ее в темноте, она направилась к окну, чтобы раздернуть занавеси, и запуталась в своей длинной белоснежной ночной сорочке. Больно ударившись коленями об пол, она лежала, прижавшись щекой к колючему ковру, — покинутая женщина, которая, рыдая, просила Деву Марию избавить ее от мук.
Принц Карло вошел в комнату Марии, за ним следовал его слуга Пьетро с двумя зажженными факелами. Наконец-то Сильвия поняла, что действительно сидит в своей постели и это ей не снится. В руке у принца Карло была алебарда.
— Ах, предательница, теперь ты от меня не сбежишь, — прошипел он Сильвии. — Не спускай с нее глаз, — сказал он Пьетро. — Прикрепи один из факелов возле двери. — Потом он шагнул в комнату донны Марии.
Вскочив с кровати, Сильвия с силой оттолкнула Пьетро, когда он поднял один из факелов, и вбежала в комнату Эммануэле с криком:
— Ради Бога, не трогайте младенца! — Дрожа и крестясь, она спряталась под кроватью ребенка.
Разбуженный звоном металла, Фабрицио соскочил с кровати, и от этого проснулась Мария.
— Вот он! — закричал один из мужчин.
В комнате, залитой лунным светом, прогремели два выстрела.
Мария попыталась закричать, но от ужаса не смогла произнести ни звука. Она съежилась у изголовья кровати, не в силах оторвать взгляд от этого кошмара: три призрачные фигуры снова и снова вонзали шпаги в Фабрицио.
Дверь на внутреннюю лестницу распахнулась, и в комнату ворвался Карло.
— Убейте негодяя вместе с этой шлюхой! — кричал он. — Хотели сделать Джезуальдо рогоносцем?
Мария натянула на голову простыни. Она начала читать Salve Regina. «Радость жизни нашей, надежда наша. К тебе взывают бедные изгнанные дети Евы. Тебе шлем мы наши вздохи, скорби и плач в Долине слез».
Карло сорвал с нее простыни. Она увидела мужа, нависшего над ней, как темный ангел смерти, и сразу же поняла, что он будет беспощаден. Она закрыла глаза. «Покажи нам плод твоего чрева, Иисуса. О милосердная, о любящая, о сладостная Дева Мария», — читала она, в то время как кинжал Карло разрезал ее ночную сорочку и она почувствовала, как он яростно раздвигает ей ноги. Последним ответом Марии д’Авалос на этой земле было решение не кричать. Она испускала только глухие животные стоны, чувствуя, как холодная сталь проникает в ее влагалище. Фабрицио мертв. Фабрицио. Карло вытащил кинжал и вонзал его снова и снова в матку, которая так оскорбила его. Черные волны захлестнули Марию, и она возрадовалась, ибо они предвещали ее переход в то неведомое царство, где она воссоединится со своей любовью.
Карло уронил окровавленный кинжал. Аркебуза, забытая под мышкой, со звоном полетела на пол. Теперь Мария была безмолвна. Он вытащил нож и начал резать и кромсать ее груди и живот, вымещая ярость, которую он с трудом сдерживал все эти годы. Ярость вызывал и сам брак, которого он никогда не хотел; и эта женщина, с которой он вынужден был разделить свою жизнь; и ее тело, мягкое, душное и жаркое. Его неистовство все возрастало, и он изрезал ее лицо. Темп его движений убыстрялся и достиг стаккато, звучавшего у него в мозгу, движения стали хаотичными, он полосовал руки, плечи, ноги, все ее окровавленное и безжизненное тело. Трое убийц, уже пригвоздивших своими шпагами к доскам пола торс и бедра Фабрицио, застыли на месте, пораженные безумством своего хозяина. В конце Карло отступил назад и, занеся нож, одним заключительным движением перерезал Марии горло.
Он подошел к телу Фабрицио и встал над ним. Это лицо, прежде красивое, теперь, при лунном свете, представляло ужасное зрелище: правую сторону снесло выстрелом, и мозг медленно вытекал.
— Уберите шпаги, — приказал Карло.
Трое мужчин забрали свое оружие и вышли из комнаты, за ними следовал Карло, с его длинных пальцев капала кровь. На верхней площадке винтовой лестницы он заколебался.
— Я не верю, что она мертва, — пробормотал он.
Повернувшись на каблуках, он вернулся в ее спальню.
— Я не верю, что она мертва, — повторял он нараспев, еще двадцать четыре раза вонзив кинжал в окровавленный труп Марии.
Он позвал Пьетро.
Горящим факелом слуга осветил кровавое месиво на постели Марии и изуродованное тело Фабрицио возле кровати.
— Не позволяй женщинам кричать. И запри эту дверцу, — приказал Карло, указывая на дверцу шкафа, в котором Мария хранила свои драгоценности. Потом он вышел и спустился по винтовой лестнице в свои апартаменты.
— Он ушел, — сообщил Пьетро Сильвии, которая пряталась в соседней комнате. Молодая женщина вылезла из-под кровати ни жива ни мертва.
— Они оба мертвы, — сказал ей потрясенный Пьетро.
Пьетро потратил больше часа на то, чтобы раздеть и выкупать своего хозяина. Ему пришлось несколько раз ходить за водой к колодцу. Волосы пришлось мыть два раза. Слуга не осмелился вымолвить ни слова, так как под обессиленностью Карло, уставившегося пустым взглядом в пространство, таилась целая буря эмоций. Пьетро переодел его в свежее белье и платье. Он заговорил лишь в конце — попрощался с Карло, когда тот покинул дворец вместе с наемниками. Пьетро догадывался, что теперь он не скоро увидит своего хозяина. Тот убил Карафа.
Хотя было уже за полночь, Карло немедленно отправился в дом вице-короля, Хуана де Сунига. Того разбудили. Карло убил Карафа, и над ним нависла угроза мести со стороны этой проклятой семьи и семьи д’Авалос. Он попросил у вице-короля совета, как действовать дальше, после чего вместе со своими людьми пустился в долгий путь в замок Джезуальдо.
Перед самым рассветом горничная герцогини Андрия вошла в ее спальню, чтобы разбудить в обычное время. Поставив на стол зажженный канделябр, она заметила, что ее набожная госпожа уже молится, и, не желая ей мешать, направилась к двери. Но хозяйка, перекрестившись, поднялась и велела ей сесть. Призвав на помощь свое недюжинное самообладание, Мария частично вернула себе душевное равновесие, но ей было необходимо выговориться.
— Этой ночью у меня было видение, — сообщила она своей пораженной горничной, которая, заметив измученный вид госпожи и рассеянный взгляд, вполне могла этому поверить. — Мой муж умер.
