– Никаких.
– На ваш взгляд, господин де Самазан время от времени ведет себя с вами более обходительно, чем того хотелось бы вашим друзьям, только для того, чтобы завоевать ваше милостивое расположение и воспользоваться им в тот день, когда он признается Маринетте в своей любви?
– Исключительно для этого.
– Дай-то Бог, мадам.
– С каким же мрачным видом вы мне об этом говорите.
– Ах, боже мой, я не мрачен, просто мне тревожно.
– За кого?
– За вас.
– Опять вы за свое, – произнесла Эрмина, помимо своей воли вновь становясь серьезной.
Несмотря на этот разговор, весьма далекий от нежных чувств, в какой-то момент между Эрминой и Гонтраном будто возник магнетический ток.
Она вспомнила, как за несколько дней до этого молодой человек говорил о безнадежной любви, отказавшись даже назвать имя предмета своей страсти.
Помимо своей воли мадам де Сентак стала сравнивать преданную, пылкую, великодушную натуру Гонтрана с холодным, эгоистичным, расчетливым и коварным характером мужа.
И тогда душа ее будто издала глухой вздох, который вполне можно было принять за выражение сожаления.
С другой стороны, она была женщиной слишком порядочной, чтобы хотя бы на минуту допустить греховные мысли, и тут же постаралась отогнать как можно дальше это чувство, впервые заявившее о себе.
Что же касается Гонтрана, то он даже себе не осмеливался признаться в своих желаниях и надеждах.
Как бы там ни было, они долго сидели и тихо вели задушевную беседу. День медленно угасал и в наступившем полумраке их голоса стали тише, а слова – нежнее.
О любви между Кастераком и мадам де Сентак речь даже не заходила, но реши за ними в этот момент кто-нибудь понаблюдать, он без труда догадался бы, что происходит в душе каждого из них и сколь бурную страсть они пытаются скрыть за внешне банальным разговором.
Впрочем, к несчастью для Гонтрана и Эрмины, за ними как раз следил один человек, немало обрадовавшийся сделанному только что открытию. Человек этот был не кто иной, как ненавистный Мюлар.
Можно только догадываться, с каким рвением он бросился искать Сентака, чтобы поделиться с ним увиденным, но саиль куда-то ушел.
С другой стороны, Мюлару повезло – в вестибюле он нос к носу столкнулся с Самазаном, которого мадам де Сентак пригласила на ужин.
– Мне нужно вам кое-что сказать, – прошептал он.
– Сейчас, подожди, – так же тихо ответил ему Семилан.
А вслух обратился к Мюлару с вопросом, на который тот ответил:
– Сударь, если вы соблаговолите последовать за мной, я отведу вас в комнату мадам де Сентак, где вы найдете то, что ищете.
– Веди, – сказал Самазан.
Когда они оказались в комнате хозяйки дома, Мюлар, полагая, что предосторожности лишними не бывают, обратился к Семилану и тихо сказал: – У меня есть новости.
– Что случилось?
– Вы знаете господина де Кастерака?
– Прекрасно знаю.
– Он влюблен в мадам.
– Помилуйте!
– Я в этом совершенно уверен.
– Но как ты об этом узнал?
– Вечером я проходил мимо салона. К тому времени уже стемнело. Господин де Кастерак и мадам сидели без света и разговаривали.
– И что из этого?
– Я разобрал несколько слов.
– Это были слова любви?
– Нет, но не нужно быть большим грамотеем, чтобы по манере их разговора догадаться: эти два человека любят друг друга.
– Мюлар, черт бы тебя побрал, как же ты глуп, что столь беззаветно служишь своему хозяину.
– Почему?
– Да потому что ты в десять раз умнее его! И если бы ты остался на родине, в Индии, то смог бы воспользоваться всеми своими качествами и стать большим человеком.
Мюлар ничего не ответил.
Впрочем, почти в то же мгновение в комнату вошел Сентак, немало удивившийся, увидев там Мюлара и Семилана.
Он даже нахмурился и заявил:
– Не люблю, когда здесь устраивают совещания.
– Почему?
– Если кто-то услышит из ваших слов хотя бы четвертую часть из того, мы пропали.
– Не бойтесь, саиль, мы не говорили ничего компрометирующего.
– Предмет вашего обсуждения в самом деле так важен?
– Да. Впрочем, судите сами.
– Говорите, но быстро, а то пора садиться за стол и мы не должны заставлять ждать господина де Кастерака, который не сводит с нас с вами, Семилан, своего инквизиторского взгляда.
– Вот о господине де Кастераке мы как раз и говорили.
– В самом деле?
– Да, потому что сделали одно очень важное открытие.
– Что еще за открытие?
– Наш господин Гонтран любит мадам де Сентак?
– Кастерак? – воскликнул саиль голосом, больше похожим на звериный рык.
– Да, он.
– Тогда одному из нас не избежать большой беды.
– Помилуйте! Вы опять приревновали к другому человеку жену, которую никогда не любили. Будьте вы мужчиной и воспользуйтесь этой неожиданной для нас ситуацией.
– На что это вы намекаете?
– На то, что это дело теперь не будет составлять никакого труда.
– Как это?
– У нас есть все основания полагать, что влюбленные пока не сказали друг другу ничего такого, поэтому даже самый суровый судья не может ничего вменить им в вину. Но рано или поздно наступит вечер, когда их сердца заговорят. Я каждый день буду оставлять их одних, в то время как вы – пристально за ними следить.
– Идея, надо признать, замечательная.
– Стоит господину де Кастераку один-единственный раз забыться и упасть перед вашей женой на колени, этого будет достаточно, чтобы вы разрешили эту ситуацию с помощью пистолета.
«Да и потом, мне так нравится больше, – подумал про себя Семилан. – Ведь господин де Сентак вполне мог пойти на сознательную ошибку и не только убить жену, но и укокошить вместе с ней меня, тем самым найдя весьма ловкий способ заплатить мне пять миллионов».
– Да вам цены нет, Самазан, – сказал Сентак, который был не прочь отомстить Кастераку.
Когда разговор был закончен, заговорщики направились в салон.
Как только Сентак и Самазан переступили порог, камердинер объявил:
– Кушать подано.
После чего все уселись за стол и Сентаку все время, пока длился ужин, было безумно весело. Таким его еще никто никогда не видел.
