Изабель вдруг закусила губу. Ее карандаш все быстрее метался по листу бумаги. Теперь она заговорила шепотом:
— Тс-с! Мне нужно сидеть тихо, как мышка. Невежливо вмешиваться в разговор взрослых. Постой, ведь кто-то упал… Ему нужна помощь. Я должна… О! Что это? Кто-то стонет. Нет. Это удар. Что происходит?
Голова Изабель моталась из стороны в сторону. На лбу ее появились морщины, словно она всматривалась вдаль, силясь что-то разглядеть, и вдруг вся словно окоченела.
— Свет. Синий свет заполнил комнату, как чернильная клякса. Все вокруг синее. Все! — Ужас исказил ее черты, но рука продолжала рисовать. Наконец карандаш замер и повис в сведенных судорогой пальцах, потерявших чувствительность от физического и эмоционального изнеможения.
Ксавьер удобнее уложил ее на кушетке. Изабель долго плакала, а когда успокоилась, оба взглянули на ее рисунок. С листа бумаги на них смотрел человек, убивший ее мать.
Изабель испытала бы не меньшее потрясение, если бы увидела в своей ладони тарантула. Она остолбенела от неожиданности, страха и удивления одновременно.
— Ксавьер, это лицо похоже на лицо отца.
— Да, это правда. Но прежде чем делать какие-либо выводы, рисунок следует отнести в полицию. Пусть на компьютере исследуют, как станет меняться выражение этого лица в зависимости от обстоятельств. А самое главное, с помощью компьютера можно внести возрастные изменения. — Ксавьер ласково пожал ей руку. — Нужно запастись терпением. Через день-другой все будет кончено.
Кастель выглядел потрясающе. Фасад дома освещали факелы, над парадным входом сиял герб семьи Пуйоль. Внутри горело великое множество свечей, отбрасывающих причудливые блики на гобелены. В напольных вазонах благоухали роскошные цветы, начиная от роз и кончая лилиями и французскими тюльпанами. Официанты с подносами, уставленными бокалами с шампанским, только ждали сигнала. Из гостиной доносились звуки музыки — здесь играл камерный струнный оркестр.
Миранда и Луис прибыли на личном самолете Филиппа за день до приема вместе со Скай, Джонасом, Сибил и Джулианом Рихтером. Все они пребывали в полном недоумении, не в состоянии оценить ситуацию, в которой оказались. Наконец мужчины решили поприветствовать Алехандро в малой гостиной, а женщины прогуляться по замку. В главном зале Изабель и Филиппу удалось на минуту остаться наедине.
— Ты сводишь меня с ума, сеньорита де Луна, — произнес он.
В красном платье незатейливого покроя, с волосами, стянутыми в пучок на затылке, с изумительной кожей, она казалась Филиппу чудесным видением. На шее у нее сверкало рубиновое ожерелье с бриллиантами, а в ушах были такие же серьги — подарок Мартина Альтее в день свадьбы.
В то утро Ксавьер принес ей результаты работы полицейского компьютера, хотя Изабель уже не нуждалась в подтверждении своей догадки. Синий кошмар рассеялся, и она уже знала убийцу Альтеи, знала, кого искала всю жизнь.
В этот момент в дверь позвонили. Филипп прижал Изабель к своей груди и почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Поцеловав, он пожелал ей удачи.
Слуга открыл дверь, и Изабель увидела, как через холл к ним приближается Рихтер.
— Очень хорошо, что он приехал, — прошептала Изабель.
В течение получаса собрались все гости: Оливия и Джей Пирсал, Эстрелья и Хавьер Мурильо, Пако Барба, Ксавьер Фаргас, Рафаэль Авда, Франсуа и Эунис Леверр, а также Нина.
Она не один день потратила на беготню по магазинам, чтобы купить платье, в котором она выглядела бы преуспевающей леди, помолвленной с представителем блистательного бостонского семейства. Впрочем, в последний момент она остановила свой выбор на бархатном темном костюме с глубоким декольте. Такой наряд должен был свидетельствовать о том, что его обладательница готова к откровенному разговору. Так оно и было до тех пор, пока Нина не переступила порог замка. Один взгляд на Изабель заставил ее почувствовать себя неловко. Так чувствует себя претендент на корону, который не имеет на нее никаких прав.
В гостиной, окинув собравшихся взглядом, Нина и вовсе погрустнела. Она не увидела тех, чье присутствие придало бы приему ранг престижного светского раута: собрались лишь близкие знакомые и друзья Изабель. Да еще Дюраны, которых она не видела с семьдесят первого года, когда сбежала из их дома. Встреча с ними ее отнюдь не радовала.
Сейчас при виде Миранды и Луиса Нина снова пожалела о том, что ее родители не богаты, не принадлежат к высшему обществу, не настолько этнически нейтральны.
И потому не их портрет висит у нее в гостиной и является предметом ее гордости: на нем изображены люди, которых она никогда не видела и к которым не имеет никакого отношения. Внешне они невероятно респектабельны, и она всю жизнь публично отдает им долг памяти. Нине вдруг стало нестерпимо стыдно.
— А где Гартвик? — Она вздрогнула, услышав голос Филиппа, и взглянула на него, словно не понимала, о ком речь. — Энтони Гартвик. Мой старинный школьный приятель. Твой жених.
— А, Гартвик!.. — отмахнулась она. — Он не смог.
— Какой стыд! — отозвался Филипп. — Ты могла бы сделать лучшую партию.
— Я пыталась. — Медленная улыбка коснулась ее губ. Он рассмеялся. Она даже не улыбнулась. — А что, собственно, тебе не нравится в Энтони? Мне многое о нем известно. — Нина решила полностью открыть карты. — Я провела расследование в архивах «Бостон геральд».
— И что же тебе удалось узнать?
— Достаточно, чтобы нанести визит его матери, прежде чем приехать сюда.
Филипп озадаченно сдвинул брови.
— Она рассказала мне, как Альберт Гартвик пытался унизить Энтони, — сказала Нина, и взгляд ее помрачнел. Несмотря на свою ненависть к нему, она очень ему посочувствовала, узнав, что он вынес. — Жаклин рассказала, что отец остановился только потому, что она пригрозила обратиться за помощью в полицию, поскольку Альберт домогался не родного сына. Мне удалось выяснить, что Гартвик-старший погиб от удара ножом сзади. Мальчик, пытаясь защититься от его приставаний, неожиданно напал на него. Старший Гартвик постарался спасти семью от скандала, а мальчика от тюрьмы и щедро заплатил властям, чтобы замять это дело.
Филипп не выказал никаких эмоций.
— Все, что я узнала, не объясняет, почему вы с Энтони стали соперниками, — продолжила Нина. — Казалось бы, вы должны быть друзьями. Так в чем же дело?
— В истине, — спокойно отозвался Филипп. — Когда мы с ним учились в одном колледже, он как-то раз заявился пьяным и поведал мне некоторые свои тайны. И хотя я никогда никому ничего не рассказывал, он, видимо, сожалея о том, что слишком разоткровенничался со мной тогда, всегда пытался доказать мне, что он лучше, чем есть на самом деле. — Филипп сделал паузу и пристально посмотрел в глаза Нине. — В этом вы похожи друг на друга.
— Не стоит судить обо всех одинаково, — вспыхнула она.
— Он никогда не изменится, а значит, ему ничего не стоит причинить тебе боль. На твоем месте я бы как можно скорее оставил его.
