Анна, Шенис, Ашраф и Бэбс хихикали, поглядывая на папарацци. Анна радовалась, что камеры выискивают не ее. В том, чтобы быть прошлогодним снегом, оказались свои преимущества. В платье из посылки она чувствовала себя звездой, а от того, что ждало ее на вечеринке, шаг сам по себе становился пружинистым. Шенис вызвала смех у проходящих коллег, принимая драматичные позы перед равнодушными журналистами.
– Мне все равно, снимают они или нет. Подобного шанса у меня больше никогда не будет!
Ашраф остановился рядом с ней.
– Я ее менеджер, – громко заявил он. – Она будущая звезда!
– Мечтать не вредно, – крикнул в ответ кто-то из фотографов.
– Проходите, пожалуйста. – К коллегам Анны шагнул суровый охранник, и они быстро смешались с очередью прибывающих гостей.
Бэбс подхватила Шенис под локоть:
– Лучше делай, как он говорит, цветочек. Он страшный.
– Он классный, – улыбнулась Шенис, помахав ему на ходу через плечо.
Высокие, подстриженные прямоугольниками кусты скрыли оранжерею из вида, когда они миновали кордон охраны. Словно приглашая подойти ближе, звучали струнные инструменты и пианино.
Анне казалось, что она шагнула в сцену из фильма, мягкие волны пышной алой юбки танцевали вокруг нее. Музыка, красота садов, довольные коллеги рядом и головы других коллег, зачарованно поворачивающиеся ей вслед, довершали картину. Раньше она опустила бы взгляд и попыталась бы спрятаться, но теперь, высоко подняв подбородок, она полностью принимала их одобрение. Сегодня она решила выделиться, сделать так, чтобы ее заметили. И новый опыт дарил ощущение невероятной свободы – Анна чувствовала, как покалывает кожу, когда она шагала сквозь толпу.
Они завернули за угол зеленой изгороди, и взгляду открылась оранжерея. Элегантное здание из красного кирпича, построенное в восемнадцатом веке, казалось миниатюрным дворцом. Высокие окна тепло светились на фоне ночного неба, свет заливал кремовый навес, окантовывающий здание по всей длине. Огромные хрустальные люстры сверкали под навесом, под ними между собравшихся гостей сновали одетые в черное и белое официанты, разнося на серебряных подносах бокалы с шампанским. Струнный квартет и музыкант за огромным пианино играли на газоне в задрапированной серебристым шелком беседке, увитой белыми гирляндами. Рядом группа собравшихся слушателей вежливо аплодировала после каждой мелодии.
Вечеринка была тщательно продумана для того, чтобы впечатлять. Анна подумала о том, сколько же денег было потрачено на этот вечер, – но послание было предельно ясным: «Дейли мессенджер» в деле и хочет, чтобы мир об этом узнал. Джульетта Эванс стояла на каменных ступенях оранжереи, в центре собственного праздника, одетая в великолепное вечернее платье из пурпурной мерцающей ткани, с бриллиантами, искрящимися на шее и на запястье. Она принимала поздравления гостей с непринужденностью Грейс Келли[44], вскидывала голову, смеясь над их шутками, словно женщина, у которой в этом мире нет никаких забот. Она была королевой всего, что видела, и каждый гость вечеринки отлично это сознавал.
– Ты видела Драконшу? – спросил Тед, присоединяясь к ним. Он странно выглядел в смокинге, который надел вместо обычной формы. – Для ее возраста просто персик.
– Решил попробовать свои силы, Тед? – Шенис игриво ткнула его под ребра.
– А вдруг ей для разнообразия захочется настоящего мужчины, – фыркнул он, поправляя галстук. – Вместо этих медиа-магнатов, с которыми она пыталась встречаться. Такой женщине не помешает немного Теда Бласкевича в ее жизни.
Анна рассматривала гостей, пытаясь найти Бена, но его не было. Она уже отрепетировала все, что собиралась ему сказать, и приняла решение не уходить с вечеринки, пока не скажет это. Прошлой ночью она добавила платье к другим подаркам из посылок, разложив их на кровати. И перед ней оказались последние шесть месяцев ее жизни, каждый предмет означал новый шаг в ее путешествии. В этот раз она положила к ним и подарок Джонаса, который сыграл свою роль, пусть и так, как отправитель не мог себе представить. Платье знаменовало финальную главу в этом потрясающем приключении.
Тед подождал, пока коллеги отправятся в сторону оранжереи, и только потом похлопал Анну по локтю:
– Я… эм… хотел кое-что тебе сказать, девочка. Без посторонних ушей. – Он нервно потер шею: такие личные признания были для него непривычны. – Дело в том, что я ошибался. Насчет этих твоих посылок. А я редко признаю свои ошибки. В смысле, вот это платье, оно выглядит так, словно создано специально для тебя. Кто бы его ни прислал, он знал, что делает, – он хотел обращаться с тобой как с принцессой, ну и… Я его за это ценю. И мне жаль, что я считал его серийным убийцей.
Тронутая его словами, Анна улыбнулась:
– Тед, это очень мило, спасибо. – Она подняла руку и кивнула в направлении оранжереи. – Пойдем?
Начальник охраны покраснел и взял ее под руку:
– С удовольствием, девочка.
Внутри оранжерея была превращена в осенний лес, клумбы с живыми краснолистными кленами выстроились с обеих сторон, каждая ветка была украшена крошечными фонариками. Опавшие листья, вырезанные из старых номеров «Дейли мессенджер», были рассыпаны и собраны в кучи на белом мраморном полу, а птички, вырезанные из тех же газет, свисали с ветвей и карнизов. Воздух наполнял аромат яблочного мартини, который подавался в баре с холодными напитками, в центре оранжереи. В дальнем углу зала длинный стол буквально ломился от банкетных кушаний, словно сошел с постановочного фото для элитного журнала. Все в этой комнате до мельчайших деталей и ракурсов как раз и предназначалось для постановочных съемок, и вокруг то и дело блестели вспышки избранной группы приглашенных фотографов из конкурирующих изданий. Завтра утром новые колонки, блоги и страницы светских хроник запестрят изысканными фотографиями – и «Дейли мессенджер» станет звездой сцены.
Тед тут же ринулся к шикарному угощению, а Анна осталась выслушивать комплименты своему платью от группы журналистов.
– Ты вошла сюда, как звезда экрана, – заметил явно удивленный Джо Адамс.
– Я себя ею и чувствую, – ответила Анна.
– Если ты сегодня не сорвешь банк, в мире просто не останется справедливости, – ухмыльнулся Мюррей Хендерсон-Витт, слишком уж откровенно рассматривая вырез ее платья.
Анна рассмеялась этой нарочитости.
– Я буду считать твои слова комплиментом, так что спасибо.
Она подняла голову, отпивая яблочного мартини… и увидела Бена. Он стоял возле бара с полупустым бокалом шампанского в руке и вглядывался в толпу. Произошедшая с ним перемена бросалась в глаза: он больше не был той отстраненной молчаливой фигурой, которую Анна видела на собрании. Исчезли темные круги под глазами, чисто выбритая кожа больше не казалась бледной. В смокинге ему было немного неуютно, галстук уже свободно свисал с воротника рубашки, но при этом Бен так же сиял энергией, как и по утрам во «Фрейе и Джорджи». Чувствуя, как трепещут бабочки в животе, она допила мартини и начала пробираться сквозь толпу гостей в его направлении.
