– Вон те дрейфующие точки – это тела?
Она кивнула и закрыла глаза.
– Козерожцы помогали поврежденному грузовому кораблю, когда их рулевое управление вышло из строя. Столкнулись лоб в лоб.
Она сообщила мне, что наши корабли разбросаны по всему Космосу. Те, что пока уцелели, до сих пор подвергались атаке, и теперь они возвращались домой. Из пяти овенских эсминцев осталось только два. Когда Сирна озвучила мне последние цифры наших потерь, мне показалось, что вместе с воздухом я вдохнула песок. Я закашлялась, зажмурила изо всех сил глаза и увидела Матиаса. Он стоял передо мной с прямой осанкой, в темно-синей униформе, сильный и спокойный. И ему всего лишь двадцать два года от роду.
Как же такое возможно, что я выжила, а он – нет? Все должно было закончиться иначе.
– Роу. – Сирна взяла мои израненные руки в свои. Ее уставшее лицо стало серьезным. – Есть еще кое-что, что вам нужно знать. Марад вышли из подполья. Пока нас не было, они присоединились к мятежникам на спутнике Стрельца. Они вооружают бастующих и угрожают захватить планету. Мы думаем, что у них есть адронные бомбы. И похоже на то, что они выжидали нашего отлета.
– Вы имеете в виду, что это был отвлекающий маневр? – спросила я. – Окус использовал финт?
Сирна тяжело вздохнула.
– Мы здесь все в неведении, Роу. Но прямо сейчас мы возвращаемся на Фаэтон. Вас туда вызвали.
* * *
Сейчас – понятие весьма относительное, если дело касается космических путешествий. Скорость света и относительность, разрывы и искажение времени, пространственно-временные туннели. Игра Окуса оказалась гораздо сложнее, чем я предполагала. Он не просто манипулировал психоэнергией, он манипулировал всеми нами. Он повернул наш стратегический план против нас.
Вспомнилось предупреждение Кази. Его слова подтвердились: меня обманывали. Может, и до сих пор обманывают. Сейчас моим врагом было время. Путь до Фаэтона занимал четыре галактических дня, и часы ожидания стали настоящей мукой. Первые восемнадцать часов я провела в регенераторе, чтобы зажили раны на руках. Очевидно, психоэнергетические повреждения требовали для излечения больше времени, чем обычные.
Но время могло быть и союзником. Пока я лежала в регенераторе, многое обдумала. В частности, слова Окуса: «Зачем мне желать смерти, если мой Дом вскоре ждет слава? Ты читала предсказания звезд».
Я подумала о видении, которое наблюдала в эфемериде за двенадцатым Домом – тлеющую массу, скопившуюся там, где когда-то было созвездие Змееносца. Она не просто мне виделась. Она оттесняла другие созвездия с их мест, будто освобождала пространство для чего-то. Тринадцатый Дом возвращался.
* * *
Когда я наконец вышла из регенератора, была уже полночь. Корабельные часы как раз пробили двенадцать раз. Тусклые лампы едва освещали помещения. Несмотря на поздний час, Сирна работала в напряженном режиме. Я запустила данные исследования на одном из экранов в ее каюте, надеясь найти ключ к Темной Материи. Я все еще не понимала, как Окус с помощью психоэнергии разрушил наши планеты и разбил большую часть нашего флота.
Оказалось, наш Хранитель Мать Ориган выступала с лекцией о метафизическом времени, полагая, что оно может быть обратимым, и утверждая, что время не что иное, как ментальный образ, который мы создаем, чтобы понять физический мир. Теоретически мы можем путешествовать во времени во всех направлениях и даже выйти за его пределы. Она как раз проводила тесты, чтобы подтвердить эту теорию, когда погибла.
Хранитель Мойра, которая сейчас в коме, тоже занималась работой по метафизическому времени. Она полагала, что, если время не имеет ни начала, ни конца, оно непрерывно идет по кругу. В этом случае мы, возможно, проходим через одну и ту же точку времени многократно. Я подумала о том, как сама видела время в эфемериде. Это вполне согласовывалось с обеими теориями.
Но если Ориган и Мойра вели активные эксперименты по поводу метафизической основы времени… то, наверное, поэтому они обе и построили квантумные реакторы. Они сотрудничали друг с другом. Напали ли они на след временного червя? Не потому ли Окус и вышел из тени?
В дверь постучали.
– Моя госпожа?
– Входи.
В каюту вошел Хайсен, и первым моим желанием было, чтобы он обнял меня и поцеловал, хотелось окунуться в его тепло и свет. Но почти сразу этот порыв заглушило совсем противоположное чувство. Часть меня, которая не могла отпустить Матиаса, сопротивлялась. Хорошо, что Хайсен умел читать по лицу и его трудно было застать врасплох.
– Что случилось? – спросил он, стоя у изножья кровати, на которой я сидела.
Я бросила взгляд на экран компьютера, лежавшего на моих коленях, и закрыла его:
– Я не могу.
Хайсен присел на край кровати на небольшом расстоянии от меня.
– Мне очень жаль, Роу, что он погиб. Он заслуживал лучшего.
По моим щекам хлынули слезы, и я не могла их остановить.
– Я… я закрыла дверь воздушного шлюза прямо перед ним, – выдавила я сквозь рыдания, которые сотрясали все мое тело и рвали душу в клочья. – Я не дала ему пойти со мной. Я… я убила его.
Хайсен прижал меня к себе, и я уткнулась в его грудь мокрым от слез лицом. Я выла и не могла остановиться. Даже мелькнула мысль, что уже никогда не смогу. Слезы не перестанут литься. Папа и Матиас погибли. Рак висел на волоске. А я по какой-то причине все еще была здесь.
– Ты защищала его. – Хайсен поцеловал мои волосы и погладил по спине. – У него был выбор. Он мог уйти на своем скифе. Матиас был лучшим пилотом среди нас. Раз он не ушел, то это только потому, что остался помогать другим, не захотел их бросить. Как и ты, он выбрал поступок чести. Не отнимай этого у него.
Мне и правда нравилась справедливость суждений Весов. Или, может быть, это Хайсен так умел убеждать. Мне вдруг захотелось попробовать взглянуть на мир его глазами. Наше прошлое и мы сами были абсолютно разными, но все в нем находило самый живой отклик в моей душе. Матиас мне нравился с двенадцати лет… но Хайсен оказался для меня полной неожиданностью. Даже сейчас я ощущала, как его близость заряжала воздух электричеством. Каждый раз, когда мы находились в одном помещении, между нами возникало магнетическое поле, и я невольно жаждала бурления в крови, что вызывали его прикосновения. Это можно было сравнить с эффектом, который давал абиссент. Хайсен был для меня как наркотик.
– Есть еще кое-что. – Я выскользнула из его объятий, заставляя себя отодвинуться от него подальше. – Перед нападением мы с Матиасом… целовались.
Хайсен никак не отреагировал. Ни один мускул в его лице не дрогнул. Он не разозлился, ничего не сказал, просто молча смотрел на меня.
– И я поняла, что у меня есть чувства к вам обоим. Всегда так было. И сейчас… я не могу… делать это. С тобой.
Он кивнул. И хотя он не выказал никаких эмоций, я видела, что причинила ему боль, потому что он отступил. Его глаза потускнели и стали почти такими же светлыми, как воздух, виднелась только золотая звездочка в его правой радужке. Мыслями Хайсен уже был далеко отсюда.
