Елизавета ждала в своих личных покоях. Солнечный свет, сочившийся в окна, был тусклым и холодным. Вскоре она услышала звук шагов и поняла, что он уже рядом.
– Роберт! – Она встала, когда он вошел в комнату.
Он стал более грузным, краснолицым и потерял значительную часть волос. Но это не имело значения и даже оставалось незаметным; на самом деле это был не он, а лишь шутливая личина, наподобие маски, искусно прилаженной к лицу. Настоящий Роберт остался неизменным, как и настоящая Елизавета, и они всегда были молодыми и прекрасными.
– Моя королева! – Он упал на колени и поцеловал ее руку. – О теперь я поистине вернулся домой!
– Встаньте, мой дорогой, – сказала она и помогла ему подняться. – Теперь я снова в надежных руках!
Несколько долгих мгновений они стояли и смотрели друг на друга. Потом Елизавета жестом пригласила его сесть и предложила выпить подогретого вина.
– Моя возлюбленная королева, – сказал он. – Боюсь, вы не будете в безопасности то тех пор… до тех пор, пока не сподвигнетесь на то, о чем просят ваши подданные, – неуклюже закончил он.
– Это они прислали вас? – резко спросила она. – Сесил и Уолсингем? Они хотят, чтобы вы убедили меня?
– Нет, это не они, – тихо ответил он. В его карих глазах читалась лишь забота о ней. – Уолсингем лежит больной у себя дома; он потратил все силы на службу вашему величеству и теперь глубоко огорчен и полон опасений. Но он уже сыграл свою роль. Тем не менее парламент собрался и постановил, что вы должны подписать приговор, вынесенный королеве Шотландии.
– Должна? – вскричала она. – Должна? Кто они такие, чтобы указывать мне, что я должна делать? Кто здесь правит, королева или парламент?
– Королева, – быстро ответил он. – Парламент не имеет полномочий привести приговор в исполнение. Если вы не опубликуете его и не поставите свою подпись, он не будет иметь силы. Она останется в живых, пока вы не решите, что ей пора умереть. Все очень просто.
– Я знаю! – отрезала она. – Как вы думаете, почему я так мучаюсь?
– Но ваш королевский гений всегда опирался на полное согласие с желаниями ваших подданных и гармонию с ними, – добавил Роберт. – Вы отражаете их чувства так же, как вода отражает бегущие облака; вместе вы образуете нерушимое целое. Вы говорите, что заключили брак со своим народом, и я лучше других знаю, как справедливы эти слова. Вы стали одной плотью с вашими подданными. Сейчас они считают, что эту угрозу для вас и для них нужно устранить. Если вы будете пренебрегать их желаниями, то покажете, что легкомысленно относитесь к их безопасности и к собственной жизни. Они не забудут и не простят этого.
– О-ох! – Елизавета скрестила руки на животе и согнулась, как будто испытывала сильную боль. Ожерелье с легким стуком прикоснулось к ее рукам. – Я знаю, что вы правы, – наконец сказала она.
– Вы попросили парламент найти другой способ. Они изучили проблему и объявили, что иного способа не существует. Вы обратились к ним с призывом облегчить ваше бремя…
– Нет! Я обратилась к ним, потому что… даже мои враги должны знать, что поступаю по справедливости, чтобы меня никогда не могли обвинить в тирании или поспешных действиях.
Роберт рассмеялся:
– Поспешные действия! Вы определенно не виноваты в этом – нет, никоим образом! Если бы пришлось выбирать символ вашего царствования, вы могли бы выбрать черепаху: мудрая, осторожная, неспешная и миролюбивая.
Елизавета тоже улыбнулась. Она погладила жемчужины, словно взывая к какому-то духу с просьбой выполнить ее желание.
– Надеюсь, к тому же долговечная. – В ее воображении промелькнул образ черепа.
– Нет, если Мария и ее сторонники настоят на своем, – сказал Роберт. – Никто не знает, что может принести завтрашний день.
«Ни ум, ни смелость, ни победа / Не в силах сбить ее со следа».
– Если она переживет вас – а больные люди иногда доживают до глубокой старости, – то может унаследовать ваш трон, – осторожно продолжал он. – Католицизм будет восстановлен, и вся ваша мудрость и искусство компромиссов пойдут прахом. Вы едины со своими подданными, но она будет чужой для тех же людей точно так же, как она была чужой для своего народа в Шотландии. Вы знаете, что там произошло. Избавьте ваш народ от такой возможности.
– Вы помните, Роберт, что я сказала давным-давно? – внезапно спросила она. – Я помазанная королева, и меня никогда не удастся насильно принудить к чему-либо. Однако именно это и происходит сейчас, и поэтому мне так ненавистно мое нынешнее положение!
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – озадаченно произнес он.
– Сначала я была вынуждена разрешить допрос под пыткой для Бабингтона и других заговорщиков. Когда их сочли виновными, я была вынуждена казнить их. Я надеялась, что это удовлетворит людей и избавит Марию от смерти, как случилось раньше, после казни Норфолка. Но нет! Они ясно дали понять, что хотят получить голову Марии, а не заговорщиков. Они по-прежнему были недовольны! Они винили ее в обольщении этих несчастных молодых людей. Тогда мне пришлось отдать Марию под суд. Когда ее осудили, я была вынуждена созвать парламент и попытаться умиротворить зарубежные державы. Но как только он собрался, то снова настойчиво потребовал ее казни. Меня ведут шаг за шагом; меня насильно ограничивают!
– Есть вещи, которым даже вы должны подчиняться, – сказал Роберт. – Это не сам парламент, а чувства и настроения, которые стоят за ним. Время для юридических тонкостей и промедлений уже прошло. Королева Шотландии должна умереть.
Елизавета стиснула кулаки и бессильно стукнула себя по бокам.
– Что станет с английскими законами, если вы не сделаете этого? – продолжал Роберт. – Будет ясно, что никакой закон не имеет решающей силы. Мы законопослушная страна и гордимся нашей юридической системой. Отречься от нее – значит вернуться к варварству.
– Как можно казнить помазанную королеву! – воскликнула она. – Такого еще не бывало на свете! Что тогда будет?
– Что будет, если вы не сделаете этого? – спросил он. – Пожалуйста, не придавайте больший вес мнению иностранных держав, чем желанию вашего народа.
– Что сделает Франция? Что сделает Шотландия?
– Франция ничего не сделает. Французов давно не заботит, что с ней происходит. Что касается Шотландии… Король Яков по необходимости может заявить публичный протест в связи с казнью его матери, но в частном порядке он будет руководствоваться своими интересами. Они состоят в том, чтобы оставаться в хороших отношениях с Англией. Ему выплачивают пенсию, и он не поставит под угрозу договор, подписанный вместе с вами. Он не откажется от права наследовать престол ради всех матерей в христианском мире… и особенно ради этой матери. Помните, что он сказал, когда ему сообщили о заговоре Бабингтона? «Теперь она должна выпить эль, который сама сварила». Нет, он будет сидеть тихо.
– Мне сообщили, что некоторые шотландские дворяне, включая любезного Джорджа Дугласа, советуют ему вторгнуться в Англию и освободить ее.
