– Вы предлагаете мне обучить короля возвышенным чувствам? – изумленно уточнила герцогиня.
– Что ж… Да, ваша светлость, кто-то должен этим заняться.
– Вы считаете, что нежные речи помогут?
– Если король Генрих способен одержать победу даже тогда, когда перевес на стороне противника, то он в состоянии подыскать такие слова, которые подтолкнут одну юную особу в его объятия.
– Это очень разные задачи… Тем не менее я передам ему ваш совет.
– Может, вы сами ему это предложите? Ведь он обратился за помощью к вам, а не к служанке королевы.
– Вы мудрая женщина, мадам, – сказала герцогиня, глядя на меня проницательными серыми глазами. – Я понимаю, почему королева Екатерина к вам прислушивается.
– Не всегда, ваша светлость, – печально улыбнулась я. – Екатерина очень своевольна, и королю Генриху не следует об этом забывать.
– Он это уже понял, – заметила герцогиня и взяла со столика колокольчик. – Теперь, когда с делами покончено, мадам, нас ждет угощение. Я с удовольствием выслушаю рассказ о том, как вы стали надежной опорой королевы Екатерины.
Не знаю, когда герцогине Кларенс удалось поговорить с королем Генрихом. На следующий день королевский двор снова пустился в путь. Герцог и герцогиня Бургундские, вслед за катафалком Иоанна Бесстрашного, возвращались в Дижон, чтобы похоронить тело герцога в фамильной усыпальнице. Герцог Кларенс начал подготовку к трудоемкому процессу осады очередного города, на этот раз Мелёна, а Екатерина, к своему отчаянию, должна была присоединиться к родителям в замке Корбель, где любил охотиться король.
В Корбеле меня не покидало тревожное чувство. Замок напомнил мне о встрече с дофином и о том, что за ней последовало. Екатерина мгновенно возненавидела и толстые крепостные стены, и узкие окна-бойницы, и духоту тесных дворов. В прошлом ей удавалось сохранять ровные отношения со своей сумасбродной матерью, но теперь, пользуясь преимуществом равного статуса, Екатерина спорила с королевой Изабо по малейшему поводу. Вскоре общество королевы стало для Катрин невыносимым. Она просила приносить кушанья в ее покои и прибегала к излюбленному утешению – прогулкам за пределами замка, но даже они не улучшали ее настроения. Я начала беспокоиться, поскольку она лишилась аппетита, а затем стала еще более подавленной, когда «проклятие Евы» подтвердило, что попытка зачатия в очередной раз потерпела неудачу. Обнаружив кровь на простынях, Екатерина разрыдалась в моих объятиях. Не зная, как ее утешить, я осторожно напомнила, что еще совсем недавно мысль о наследнике изверга была ей отвратительна.
– Ты не понимаешь! – всхлипывала она. – Я сказала это, потому что ненавижу его за убийство несчастных пленников в Монтро, но теперь думаю, что чем раньше я понесу, тем скорее он оставит меня в покое и перестанет относиться ко мне как к племенной кобыле. Теперь, когда Маргарита Кларенс надоумила его, как себя вести – да, мне об этом известно! – он само очарование, а в постели все равно превращается в жеребца на конюшне. Взобрался, сделал, ушел!
Екатерина рыдала, уткнувшись лицом в одеяло и стуча кулаком о подушку. Я гладила ее по голове, не зная, как облегчить ее страдания.
В отличие от Екатерины, Алисия наслаждалась жизнью на новом месте. Мастерская Жака и их жилье размещались на улочке близ ворот замка. За домом имелся сад, для крошки Катрин нашли няньку, и Алисия помогала Жаку шить легкие летние платья, которые Екатерина заказывала одно за другим.
Короля Генриха не обескуражила неудача с зачатием наследника. Казалось, ничто не могло испортить его хорошего настроения. От жары он не страдал, был полон сил, часто скакал верхом между Мелёном и Корбелем, а если не мог приехать, заботливо присылал Эдмунда Бофорта с посланиями для супруги. Осада Мелёна давалась непросто, но трудности подпитывали увлеченность короля. Поглощенный стратегиями и планами, во время своих визитов он был не в силах говорить ни о чем другом, однако не перестал навещать Екатерину даже в дни «проклятия Евы», хотя это и запрещалось Церковью.
Я прислуживала им за ужинами в покоях Екатерины, как делала это во время визитов принца Карла в Сен-Поле. Постепенно Генрих привык к моему незаметному присутствию. В результате одной из бесед мне пришла мысль, как облегчить уныние Екатерины.
– Как вы думаете, ваш отец сможет приехать в осадный лагерь? – спросил ее однажды король. – Его присутствие очень помогло бы нам в переговорах.
– Но где он будет жить? – озабоченно спросила Катрин, отодвигая миску жаркого из оленины. – Он боится, что его разобьют. Грохот пушек его напугает, а походный шатер слишком непрочен…
– Да, я понимаю. А если мои плотники возведут для короля деревянный павильон? Крыша, окна, стены – все как полагается. Устроим там покои с мягкой обивкой, такие же, как его опочивальня.
– Но ведь это займет много времени?
– Вы не представляете, как быстро работают мои плотники, – рассмеялся Генрих. – Они в считаные часы возводят высоченную башню. На строительство роскошного королевского павильона уйдет два дня.
– Ах, в таком случае ваша задумка сработает. Король всегда страдал от жары, а на свежем воздухе ему станет лучше – если, конечно, он не будет слышать звуков пальбы и сможет спать в безопасном месте. Но для чего вам нужно его присутствие?
– Я хочу, чтобы его видели защитники крепости. Командует гарнизоном сеньор де Барбазан, доблестный рыцарь, которого я очень уважаю, хотя он и не платит мне взаимностью. Так вот, он заявил, что не станет вести переговоров с заклятым врагом Франции, но готов встретиться со своим сюзереном, королем Карлом Шестым. – Генрих пожал плечами. – Я могу его понять. Так просто он сдаваться не намерен, однако присутствие вашего отца подстегнет горожан, и они его уговорят. Жители Мелёна с почтением относятся к королю Франции, а жизнь в осажденной крепости в такую жару – настоящий ад.
– Могу себе представить, – вздохнула Екатерина. – Наверное, почти так же, как здесь.
Генрих посмотрел на нее нежным взглядом, затем мягко убрал влажную прядь ее волос под край головного убора.
– Вы не хотите его снять? Вам сразу станет легче, – предложил он.
Она покраснела, так же густо, как Эдмунд Бофорт, когда она ему улыбнулась. Похоже, чувства Екатерины к королю не изменились и не исчезли. И все же она не стала снимать тяжелый головной убор с вуалью, скрывавшей ее волосы.
– Если это доставит вам удовольствие, то в ваш следующий визит я его не надену, – тихо проговорила она.
– Это доставит мне такое же удовольствие, какое испытываете вы, дразня меня ожиданием! – воскликнул он и рассмеялся глубоким, неожиданно приятным смехом.
На следующее утро, набравшись смелости, я отправила пажа с запиской, в которой просила аудиенции у герцогини Кларенс. Король прислушался к ее советам, поэтому я надеялась, что она согласится изложить ему возникший у меня план.
Через несколько дней Эдмунд Бофорт привез нам известие, что плотники начали строительные работы в укромной зеленой долине неподалеку от мелёнского лагеря.
