— Хороший ход. Не пытайся убедить меня, что ты этому не веришь.
— Я не верю, что вам нужно перестрелять всех нас, — спокойно сказала я, опираясь на запасы невозмутимости, отрепетированной за годы общения с мамой, когда она бывала в опасном настроении. Мне было страшно, но я знала: обнаруживать этого нельзя. — Это не поможет ни вам, ни нам. Я имею в виду то, что вы собираетесь делать. Расстреливать каждого, кто зайдет в дом, чтобы узнать, где мы находимся, не самый подходящий план, по-моему.
Он сверкнул глазами.
— Самый нормальный план. Он заключается в том, чтобы избавиться от людей, которые меня раздражают, например, от тебя, лицемерная сучка, пришедшая сюда поучать нас.
— Я думала, это поможет, но ошиблась. Прошу прощения.
— Не так-то это просто. Моя жена рассказала тебе то, о чем не должна была говорить. Она показала, что ей нельзя доверять. Она предала. При малейшей возможности она все расскажет. Это недопустимо. — На последних двух словах он сильно сдавил ее шею, и Дайана пискнула от страха. Послышалось журчание, и я увидела растекавшуюся у ее ног лужицу мочи. Шеферд тоже ее заметил. — Ты мне отвратительна, шлюха, — прошептал он ей на ухо. — Не можешь держать себя в руках, да? Жалкое зрелище. Совсем как твоя дочь. Она набралась этого от тебя, да? Да?
Теперь уже Дайана открыто плакала, зажмурившись, лицо ее было до неузнаваемости искажено болью и ужасом. Напряжение, пропитавшее воздух в помещении, имело металлический привкус, привкус крови. Он собирался ее убить. Я видела это по его лицу.
— Где вы раздобыли арбалет? — выпалила я, отчаянно пытаясь снова переключить его внимание на себя. — С трудом верю, что он валялся в кустах.
Его взгляд в мою сторону не выражал ничего, кроме отвращения, но через секунду он ответил:
— Это вещь моего приятеля по спортзалу. Он купил его через Интернет… любит такие игрушки. Я попросил одолжить его мне. Репортеры таблоидов и папарацци лазали в наш сад, заглядывали в окна, надоедали нам день за днем. Я сказал ему, что мне нужно их отпугнуть. Не волнуйтесь, Вэл, это законно. Красивый, правда?
Он наклонил его, показывая мне, и я посмотрела на смертоносный механизм из проволоки и металла, отчего мне стало совсем нехорошо. На таком расстоянии, даже если Шеферд был плохим стрелком, у нас не было ни малейшего шанса остаться в живых.
Пока мы с Шефердом разговаривали, Вэлери воспользовалась возможностью переместиться к задней двери. Теперь, находясь в двух шагах от нее, она сделала свой ход: развернувшись и схватившись за ручку, она лихорадочно ее вращала. Я не увидела, как Майкл Шеферд прицелился, не слышала выстрела, но внезапно узкий черный стержень вырос между лопатками Вэлери, и она упала вперед, вывалившись в дверь, которую успела открыть. Со своего места я видела только ее ноги. Упала она неловко, носок одной ноги уперся в землю, и туфля почти съехала, другая нога вывернулась под неестественным углом. С мучительной тревогой я ждала, что она шевельнется, что туфля окончательно спадет с ноги. Так лежать просто невозможно. Но никакого движения не последовало.
Я посмотрела на Майкла Шеферда, который разглядывал Вэлери со странным выражением лица. Это была смесь гордости и благоговейного ужаса перед тем, что у него получилось.
— Один выстрел, — сказал он и, отпустив жену, вытащил из-за ремня вторую стрелу и стал осторожно заряжать арбалет.
— Майк, умоляю. — Дайана рыдала так сильно, что слова искажались. — Не делай этого. Ты должен остановиться.
Он словно бы расслабился, когда увидел, как легко стреляет арбалет, как легко убивать. Он двигался без спешки, но сосредоточенно. Думаю, он даже не услышал ее слов. Я почувствовала, как внутри нарастает паника, и постаралась ее подавить: она не поможет, что бы ни случилось дальше.
Дайана снова попробовала уговорить мужа:
— Ты только ухудшаешь положение. Пожалуйста, остановись.
Тут он посмотрел на нее.
— Ухудшаю? Как можно ухудшить это положение? Ты со своей дочерью и так уже сделала из меня дурака! Как можно его ухудшить, когда ты сознательно перекладываешь на меня вину за то, что случилось? Тебе это на руку, не так ли? Если я пойду в тюрьму, ты станешь свободной, верно? Сможешь уехать и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте и забыть все это. — Он ткнул в ее сторону арбалетом. — Так вот, этого не произойдет. Я уже говорил тебе. Я сказал, что убью тебя, а не отпущу, и я это сделаю. Единственная разница в том, что это доставит мне удовольствие, поскольку — позволь сказать тебе, Дайана, — ты получаешь по заслугам.
Теперь она уже без слов билась в истерике, тряся головой. Я с отчаянием подумала, что полицейский на улице должен услышать ее, но никто не подошел к входной двери. Мир сузился до одного помещения, комнаты, где стоял запах ненависти, горя и крови, и мы вполне могли быть последними людьми на Земле.
Закончив заряжать арбалет, он привлек к себе жену и поцеловал в висок, зарывшись лицом в ее волосы. Глаза у него были закрыты, и на долю секунды в голове у меня возник вопрос, не мой ли сейчас шанс, не единственный ли это шанс на спасение, но я не смогла двинуться с места. Я вытянула у себя за спиной руку и по расширяющейся траектории принялась шарить по рабочему столу, надеясь на чудо. Зацепившись за что-то пальцами и невольно оттолкнув это от себя, я снова потянулась, не зная, что произошло, и едва не плача. Он не задумываясь оборвал жизнь Вэлери. То же самое он сделает и со мной.
«Просто подожди, — сказала я себе. — Выжди».
Я снова потянулась, напрягая мышцы, и мои пальцы коснулись холодного металла.
— О, моя дорогая, — приглушенно произнес Майкл Шеферд. — Я так сильно тебя любил. Я умер бы за тебя. А ты все это погубила.
Он слегка толкнул Дайану, и она, спотыкаясь, отступила от него на пару шагов. Обретя равновесие, она медленно, вяло повернулась к нему лицом. Сопротивления в ней не осталось. Я стояла позади нее и не могла видеть лица Дайаны, но передо мной было лицо Майкла Шеферда. На мгновение он показался опечаленным, и я подумала: «Он не может этого сделать».
Однако Шеферд оказался человеком принципа, человеком, способным лишить жизни собственную дочь за то, что она его разочаровала, человеком, который требовал полного подчинения; он мог это сделать и сделал. На этот раз я услышала глухой удар, и Дайана, не издав ни звука, рухнула где стояла. Пока она падала, я снова пошарила у себя за спиной, преодолев последний дюйм, который отделял меня от того, что лежало на столе, и не успела она еще растянуться на полу, как я сунула это в задний карман джинсов. Я получила в свое распоряжение холодное оружие, о котором Майкл Шеферд не знал, но если я неправильно им воспользуюсь, я только все испорчу. Думать об этом я себе не позволила. Правда о том, что случится со мной, лежала у моих ног.
Он прицелился ей в лицо, и стрела вошла в правый глаз. Это выглядело нелепо. Зловеще. В ужасе я секунду смотрела, потом оторвала от нее взгляд и зажала рот рукой, уверенная, что меня стошнит, и не сомневаясь, что теперь моя очередь. Край кухонного стола впился мне в спину, я обрадовалась этой боли. Она позволила мне собраться. Теперь я осталась в одиночестве. Никто не придет мне на выручку. Все зависело от меня.
