Синил вздрогнул. Кверон напомнил публике о прошлом, сразу обозначив одну из причин нежелания короля участвовать в возвеличивании Камбера Мак-Рори. Потом бывший гавриллит замолчал, глядя в землю, он обдумывал следующий ход.
– Итак, святой отец, вы подтверждаете, что находились в комнате епископа Каллена в ночь отпевания Камбера?
– Да, – прошептал в ответ Синил.
– И стали свидетелем чего-то необычайного, имеющего отношение к епископу Каллену?
– Да, – подтвердил Синил.
– Превосходно, – сказал Кверон, оглядывая слушателей и оценивая их реакцию. – А теперь, святой отец, расскажите преподобным, что вы видели а ту ночь, и как можно более подробно. В особенности нам бы хотелось услышать о том, что касается Камбера.
Синил закрыл глаза, глотнул, потом посмотрел под ноги и начал говорить о том, что видел.
Свидетельство было недолгим. Несколько дополнив повествование Дуалты (воспоминания стража отличались от его собственных), Синил обратился к впечатлениям от так называемого чуда: сначала просто не верил, потом, когда понял, что не сошел с ума, другие видели то же самое, неверие сменилось страхом.
– Я не хотел признавать этого, – прошептал Синил, – несмотря на то, что Дуалта произнес вслух то, о чем мы все тогда думали. Я говорил себе, что, должно быть, ошибся, что чудес больше не бывает. Даже лорд Рис не подтвердил это, а ведь Целители, вероятно, ближе всего к чудесам. Он заверил, что епископ Каллен избавлен от опасности, но отказался вести разговор о том, как это случилось. Когда я спросил, не помог ли Камбер, он ответил, что не ему судить об этом.
– Тогда я понял, что в комнате находится еще один человек, которого я не заметил раньше. – Слушатели подались вперед – это было что-то новое, ранее неизвестное.
– Там был юный монах-михайлинец, стоявший на коленях в дверях молельни. Рис сказал, что его звали Джон, и что епископ Каллен пригласил его сделать внушение. В суматохе о нем забыли.
В этом месте повествования Кверон прочистил горло.
– Кстати, святой отец, несмотря на то, что лорд Дуалта подтверждает присутствие некоего брата Джона, ни он, ни кто-то другой из Ордена святого Михаила не может выяснить, где такой монах находится. Кроме того, нет никаких письменных подтверждений, что он вообще существует. Нам известно, что вы тоже пытались найти его. Может быть, вы более удачливы?
Синил покачал головой, некоторые из епископов неодобрительно загудели.
– Благодарю вас, святой отец. Вернемся к этому позднее, Предстояло продолжать, и король постарался успокоиться. Завороженные слушатели не шелохнулись.
– Этот.., брат Джон просто стоял на коленях в молельне. Я спросил, видел ли он то, что произошло. Он ответил, что всего лишь монах, темен и необучен, но я настаивал на ответе. Помню, когда он поднял голову, я заметил, что никогда не видел таких непонятных, неопределенных глаз, как у него. Он были дымно-черные.
– Продолжайте, пожалуйста, – поторопил Кверон.
– Да, сэр. Он,., признал, что видел кое-что. А когда я велел рассказать подробнее, он ответил: «Это был он. Он пролетел над настоятелем».
– Как вы поняли слово «он»?– поинтересовался Кверон.
– Я.., спросил его, – прошептал Синил. – Я спросил его, и он сказал.., он сказал: «Кажется, это был лорд Камбер». – Синил глубоко вздохнул и закрыл глаза. – Я буду помнить его слова до конца жизни. Он сказал: «Кажется, это был лорд Камбер. Однако он мертв. Я видел его! Я.., слышал, что хорошие люда возвращаются, чтобы, помочь достойным…»
Тяжкий вздох волной прошелестел по залу, когда голос Синила стих. Даже у Кверона больше не было вопросов. Синил открыл глаза, но казалось, будто он по-прежнему ничего не видит. Он поднес руки к лицу, разглядывая, снова опустил и со вздохом посмотрел на Кверона. Им удалось выудить то, чего он не хотел говорить, пусть это и была правда. Теперь Синилу хотелось убежать, уйти от продолжения разговоров о человеке, которого он боялся, с которым не мог примириться.
Кверон выдохнул и кивнул Синилу.
– Благодарю, святой отец. Не расскажете ли собранию, что еще случилось той ночью, если, конечно, случилось?
– Совсем немного, – пробормотал Синил. – мне нужно было остаться одному и подумать. Я все еще не хотел верить в то, что видел и слышал. Я.., велел им не рассказывать никому и вышел.
– И пошли?..
– В.., собор помолиться у его тела. – Он снова понурил голову. – Затем я вернулся к себе.
– И в соборе не произошло ничего необычного? – настаивал Кверон, однако не слишком напористо, потому что теперь даже он не знал, чего ожидать.
Но Синил покачал головой со взглядом, полным такой решимости, что даже самоуверенность Кверона поколебалась. Целитель-священник низко поклонился, будто говоря «Как пожелаете», и терпеливо дожидался, пока Синил превратится из свидетеля в монарха. Цель была достигнута.
– Ваша милость, архиепископ, думаю, нам больше не о чем спросить. Свидетель может быть свободен?
– Разумеется, – ответил Джеффрэй. – Ваше Величество, если пожелаете, сегодняшнее заседание будет закрыто. Я понимаю, как вам было трудно.
Вместо ответа Синил перевел тяжелый взгляд на архиепископа, потом оглядел собрание. Под его взглядом слушатели съежились (все, кроме Камбера), не решаясь ни говорить, ни шевелиться. Постояв так, король поднялся на помост, взял корону, сел и надел державный венец. Кроме легкой бледности в лице, не осталось следов только что пережитого, но печать чего-то зловещего лежала на его облике владыки на троне.
Камбера не смущали сгущавшиеся тучи. Королевская буря таила в себе и смирение. Приступ гнева предшествовал неизбежному раскаянию, признаниям о жалкой человеческой доле, о слабости смертных – от жалкого раба до князей церкви и державных властителей.
Поэтому ничего не произойдет. Просто верховный сюзерен оказался как бы унижен перед властью церкви и сейчас напоминает Джеффрэю, кто в этом зале настоящий король. Это сражение Синил проиграл, но не всегда собирается проигрывать. Этой ночью он одержал победу, хотя и невеликую, приобретя союзника в борьбе за то, чтобы стать таким, каким прежде его заставляли сделаться, а теперь он хотел сам.
– Благодарю за заботу, архиепископ, но нет нужды объявлять перерыв ради нашей персоны, – сказал он, превратившись в монарха до кончиков ногтей. – Мы не желаем, чтобы говорили, будто король Гвинедда каким-либо образом препятствовал деятельности этого высокого собрания, независимо от того, каких взглядов он придерживается. Как верный сын церкви король присутствует здесь по приглашению вашей милости и с вашего разрешения. Прошу вас, продолжайте и примите наши извинения, если мы показались немного упрямы.
На этом Джеффрэю оставалось только пробормотать что-то успокоительное и заверить короля, что собрание очень радо его личному присутствию и, разумеется, понимает его мнимое нежелание выступать по данному вопросу. Синил принял его заверения учтиво, и напряжение в зале спало.
