– Я просто думала о ветре, – говорю я, снова поворачиваясь вперед, так небрежно, как будто обсуждаю вероятность дождя позже на этой неделе. Все, что могло бы умерить его ужас, хотя моя собственная дыра в сердце разрывается в груди. – Было бы труднее вывести нас из равновесия на четвереньках.
Он отвечает не сразу. Затем: «Я боюсь опускаться».
– Ладно. Давайте продолжим в том же духе еще некоторое время. Элос? – в конце я повышаю голос.
– Я здесь, – отзывается он издалека. – Я не знаю, достаточно ли она прочна, чтобы вместить всех нас троих. Я пойду последним.
«Хорошо», – думаю я. Мои нервы не выдержат их обоих на этом деревянном мосту одновременно.
Наш темп мучительно медленный, но в конце концов мы достигаем середины пути. Второй участок выглядит сложнее; вокруг верхней половины дерева есть еще несколько ветвей, и ствол заметно сужается.
– На полпути, – это все, что я говорю. Сзади Элос подбадривающе кричит.
Мы находимся всего в четверти пути от другой стороны, когда это происходит. Налетает еще один порыв ветра, на этот раз гораздо более сильный, чем все предыдущие.
Я пошатываюсь.
Уэс быстро протягивает руку и, удерживает меня. Но это движение выводит его из равновесия, и он вскрикивает. Я резко поворачиваю голову и тянусь к немукак раз в тот момент, когда он падает.
Его тело ударяется о ствол, наполовину свесившись через край, руки отчаянно цепляются за кору.
– Держись! – кричу я, опускаясь на четвереньки, Элос кричит на заднем плане. Уэс поднимает руку и тянется дальше, пытаясь надежнее обхватить ею ствол. Я протягиваю руки, но рюкзак уже тянет его обратно к воде.
Он соскальзывает на берег.
– УЭСЛИН! – кричу я, когда он падает к реке. – УЭС!
Я лихорадочно прочесываю волны, почти не думая о собственной безопасности на дереве, отчаянно желая, чтобы его голова показалась. Я жду еще мгновение, прежде чем встать, сбросить свой рюкзак и изо всех сил швырнуть его на землю впереди. Он ударяется, и я падаю.
Спуск в небытие длится не более нескольких секунд. Я врезаюсь в воду с огромной силой, сразу же волны поглощают меня.
Холодная вода окружает со всех сторон, дергая и скручивая меня то так, то этак. Зажмурив глаза, надув щеки, чтобы сохранить воздух в легких, я дико мечусь в темноте. Я понятия не имею, как глубоко я погрузилась или в каком направлении находится поверхность, и меня начинает охватывать паника.
«Вверх». Единственная мысль, которая пронизывает. «Выплывай».
Но в какую сторону вверх?
Я заставляю свои глаза открыться ровно настолько, чтобы разглядеть дымку света, затем брыкаюсь и цепляюсь за нее изо всех сил, которыми обладаю. Мои легкие вот-вот лопнут, но я, задыхаясь, вырываюсь на поверхность. Бурлящая вода ревет в моих ушах, разъяренная и звенящая от ярости. Уэс впереди; теперь я вижу его голову над поверхностью, руки отчаянно борются, чтобы удержаться на плаву. Вес рюкзака продолжает глубоко затягивать его под воду.
Я бросаюсь вперед, плыву по течению: направляюсь к нему так быстро, как только могу. Брызги забивают мне нос и рот, и я вынуждена останавливаться и кашлять каждые несколько секунд. Я подумываю о том, чтобы перейти на рысь, но не знаю, сделает ли это меня сильнее.
Я плыву. Я плюю. Я больше плыву.
В этом хаосе мимо моих вращающихся рук проносится шквал плавника.
Прежде чем я успеваю предупредить его, один из осколков сталкивается с головой Уэса, и я делаю еще один глоток воды, когда кричу ему.
Мои руки смыкаются под руками Уэса как раз в тот момент, когда он собирается погрузиться слишком далеко, чтобы не было возможности до него дотянуться. Его тело мертвым грузом лежит в моих руках, и на несколько ужасающих мгновений меня затягивает под поверхность. Звуки верхнего мира становятся приглушенными.
Затем мы снова выходим, и впереди появляется наш шанс на спасение: берега Тилиана изгибаются нам навстречу. Используя всю силу, которая осталась в моем теле, я борюсь с течением, одной рукой обнимая Уэса за грудь, другой взбивая воду. Течение замедляется по мере приближения к берегу, и со временем мои ноги натыкаются на камни и песок. Я продолжаю плыть, пока не становится достаточно мелко, чтобы я могла стоять, затем тащу Уэса, который без сознания, через камни на берег. Затем я падаю в обморок.
В течение нескольких мгновений все, что я могу сделать, это лежать на грязном берегу реки, кашляя водой, которая обжигает как огонь. Мое дыхание вырывается ужасными, липкими вздохами. Острая боль пронзает мою грудь и верхнюю часть спины с каждым вдохом, и мои конечности кажутся тяжелыми. Затопленная водой. Совершенно измученная. Мне требуется все мое мужество, чтобы зарыться руками в мягкую землю и подтянуться вперед, а затем выпрямиться.
Я подползаю к нему.
Одного вида Уэса, лежащего разбитым на земле, достаточно, чтобы я снова «утонула». Его руки были порезаны даже больше, чем мои, некоторые раны все еще кровоточат, другие покрыты обломками, которые вызвали их в первую очередь. Что с его грудью? Она движется? В отчаянии я кладу руки ему на живот и опускаю ухо к его рту. Мои руки поднимаются, затем опускаются. Едва.
– Проснись, – бормочу я, мой хриплый голос задыхается от слов. – Уэслин. Уэс! – я обхватываю его лицо руками, размазывая грязь по его бороде. – Почему ты пытался спасти меня? – яростно бормочу я, прижимаясь лбом к его лбу. – У меня есть крылья.
Он не отвечает. Глаза закрыты, волосы прилипли к коже, он выглядит смертельно бледным и крайне уязвимым. Один из моих ночных кошмаров последних нескольких дней ожил.
Это неправильно. Абсолютно неправильно. Как Элос, превращающий свои рога в оружие, а Финли держится подальше. Как пациенты, умирающие от безжалостной болезни, вдали от людей, которых они любят. Как клетки и рупы, и мать, оставляющая своих детей умирать. Это холодное, умирающее существо мне не друг. Это не Уэс.
Паника пронизывает каждую клеточку моего тела.
Я не знаю, что делать. Я не знаю, что делать. Мне нужен мой брат, но он все еще на другой стороне реки; я просто слышу, как он кричит с вершины ущелья. И снова я перешла границу без него.
Следующий неровный вдох, который я делаю, вызывает у меня еще один приступ хакерства. И тут мне приходит в голову идея.
Как только я перестаю кашлять, я прижимаю руки к его груди. Ничего не происходит. Я толкаю снова, на этот раз сильнее. И еще раз и еще раз. Когда я думаю, что мои руки вот-вот сломаются, я толкаю еще сильнее, пока не могу больше тужиться. В отчаянии я вглядываюсь в его лицо.
Ничего не происходит.
– Проснись, – шепчу я.
Если он и слышит меня, то не подает виду. Горячие слезы текут по моим щекам, когда я снова обхватываю его лицо левой рукой. Правой рукой я убираю волосы с его лба. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня. Чтобы пронзил меня этими теплыми медовыми глазами, которые, как говорят люди, придают силы в самые мрачные времена. Но его глаза остаются закрытыми.
