уж он будет поступать так, как сочтет нужным.
Но Кира не ушла!
Она вернулась к своему креслу и присела на широкую кожаную ручку.
Раздражение Павла перекинулось на здоровяка охранника — холодные, серые глаза смотрели на того осуждающе, и было видно, что это недовольство неприятно охраннику.
— Пал Палыч! Иван Степаныч! Не угрожал я ему, — начал оправдываться здоровяк-охранник, бросая на Шурика испепеляющие взгляды. — Только предупредил, чтобы не убегал…
— Только предупредил?! — почувствовав весомую поддержку и осмелев, передразнил Шурик и, повернувшись к своему конвоиру, начал наскакивать на него, как молодой петушок. — А запугивал кто? А пистолетом грозил, и пристрелить обещал кто? А руку мне кто выворачивал? А кто в тихом месте закопать меня грозился?
— Ты чего врешь? — обиделся охранник и легонько толкнул грудью разбушевавшегося толстячка.
Шурика качнуло в сторону, но он устоял на ногах и снова пошел в атаку — смелость ему придавало явное расположение «объекта» — за время слежки он так привык к этой женщине, что «объект» стал почти родным человеком.
— Кто врет? Кто врет? Я никогда не вру!
— Не врешь? Вот и расскажи нам правду: кто тебя нанял, для каких целей и давно ли, — ловко подловил горе-сыщика Иван Степанович. — Хочу предупредить тебя, парень, что дело это очень серьезное — один человек уже отравлен, другой в больнице, — пугал парня начальник службы охраны. — Киру Дмитриевну похитили, пытались ограбить, но мы вовремя вмешались. Теперь от твоих показаний зависит, по какой статье ты пойдешь за своими нанимателями: как соучастник или как свидетель. Конечно, если ты ни о чем не знал, а только выполнял свою работу… в рамках закона, разумеется, то претензий к тебе не будет — это мы тебе обещаем. Так что выбирай, парень, рассказывать тебе правду или выгораживать своих нанимателей. Если нет — передадим дело правоохранительным органам — пусть они разбираются с покушением на убийство. К ни го ед. нет
Глаза Шурика испуганно забегали по мужским лицам и остановились на единственном сочувствующем ему лице Киры.
— Это правда? — шепотом спросил у нее Шурик, все еще не веря, что вляпался в криминальную историю по самую макушку.
Кира кивнула головой — хоть и жалко ей было молодого толстячка, но «истина дороже».
— Только я мало, что знаю о целях заказчика, — покоряясь необходимости, предупредил Шурик, усаживаясь в предложенное кресло — ему ничего не оставалось делать, как чистосердечно во всем признаться. — Ни о каком покушении у нас с заказчицей разговора не было.
Через полчаса Иван Степанович и Павел владели всей информацией, ежедневными отчетами Шурика и фотографиями, аккуратно сложенными в большом конверте.
Пока Иван Степанович раздавал охранникам задания и нагоняи, у Павла и Киры появились несколько минут для разговора.
— У нас все в по-орядке? — на всякий случай уточнил Павел, беря Киру за руку и целуя ладошку. — Мы помирились и больше ссориться не будем?
Кира отрицательно покачала головой и, наклонившись к уху Павла, прошептала:
— А когда продолжение?
Сдерживая улыбку, Павел пожал плечами.
Кира удивилась, как быстро ему удалось восстановить подвижность рук — когда она его только увидела, Павел мог шевелить только пальцами, да и то с трудом — малейшее усилие вызывало у него усталость и капли пота на лбу, а сейчас он сам катит коляску, без ограничений «работает» руками и плечами пожимает…
— Ты молодец, что много занимаешься, — похвалила она его и напомнила: — только отдыхать не забывай!
— Слушаюсь, мой генерал! — шутливо «козырнул» Павел и приказал: — Сегодня поешь и спать — завтра я тебе спать не дам.
— Я согласна, — улыбаясь произнесла Кира, поцеловала Павла в щеку и вышла из кабинета.
И мужчины, наконец-то, выдворив всех «лишних» из кабинета, занялись разработкой плана по выводу Киры Дмитриевны Чичериной из-под удара криминальных структур.
84 Понедельник
Кира, как и обещала Павлу, решила наесться и отоспаться. Она еще не знала, что следующий день будет наполнен неожиданными разоблачениями и сногсшибательными новостями.
Утром, в начале десятого позвонил Константин Александрович Федин и поспешил поделиться с ней радостным известием.
— Отныне вы можете спать спокойно, Кира Дмитриевна, подозрения в одном из двух возбужденных уголовных дел с вас полностью сняты — вчера мы арестовали человека, покушавшегося на жизнь Ираиды Брониславовны Каплан. Догадайтесь, кто совершил столь безжалостный поступок с пожилой женщиной?
— Это… это…
Из-за плотно задернутых штор Кире казалось, что за окном еще глубокая ночь, а поскольку ночью надо спать голова отказывалась работать в столь неурочный час.
— Сыщик из вас, Кира Дмитриевна, паршивый, хотя в отличии от меня награда вам обеспечена.
— Президент дает мне медаль «За отвагу»? — съязвила Кира и окончательно проснулась. Она села в кровати и посмотрела на свои часики, лежащие тумбочке. — Уже десятый час! О, Боже! — спохватилась она и, прижимая плечом телефон, быстро начала одеваться.
— У вас что-то случилось? — поинтересовался следователь, услышав огорченный возглас.
— Вы в точности, как Дмитрий Викторович — это он все время спрашивает меня: «У вас что-то случилось?». Боится, что я опять вляпаюсь в какую-нибудь историю и меня опять нужно будет спасать. — Кира схватила щетку для волос и ожесточенно стала расчесывать спутавшиеся за ночь волосы. — У меня все в порядке, Константин Александрович, просто Ларион уже сидит около двери и держит поводок в зубах, давая понять нерадивой хозяйке, что пора бы уже и погулять.
— Хорошо, в двух словах — это племянница Ираиды Брониславовны, которую у двери видела соседка. А тот здоровый и рогатый оказался рокером и мужем племянницы. Как ни странно, из них двоих только она обладала жестокостью и жадностью, граничащей с безумием. Он оказался свойским, впечатлительным малым и даже расплакался, узнав о содеянном женой. Вот, как бывает в жизни: думаешь о человеке одно, а на поверку выходит совсем другое.
— Да, внешность обманчива, — согласилась Кира и, пристегнув к ошейнику Лариона поводок, вышла из квартиры. — Вы извините меня, Константин Александрович, но если связь прервется, я перезвоню вам после прогулки…
— Не надо, — милостиво отказался Федин, придвигая к себе
