Нинель Лав
Птичка в клетке или Клетка с птичкой
1. Понедельник за день до ареста
В этом мире на каждом шагу — западня.
Я по собственной воле не пожил и дня.
Без меня в небесах принимают решенья,
А потом бунтарем называют меня.
Омар Хайям
На запястьях защелкнулись наручники, и двое молоденьких полицейских споро потащили Киру вниз по лестнице…
Ну, что за напасть?!
А день начинался так хорошо…
Понедельник за день до ареста
Каждый раз, когда в замке поворачивался ключ, квартира испуганно замирала и настороженно смотрела на входящих людей пластиковыми окнами.
Квартира, стесняясь своей наготы и неприглядности, маялась от одиночества и неизвестности, страдала от людского суеверия и равнодушия. Еще бы ей не печалиться, когда над входной дверью красовалась табличка с цифрой «13»!!!
Оказавшись внутри печальной квартиры, Кира почувствовала родственную душу и, повинуясь внезапному порыву, раскинула руки в стороны.
— Здравствуй, милая! Тебе тоже, не сладко в этой жизни? — спросила она у насторожившейся квартиры и, оглянувшись на дверь, заговорила тише. — Не унывай! Мне ты понравилась. Может, сложим два «минуса» и получим родной уютный дом?
— …получим родной, уютный дом? — радостно эхом переспросила квартира, подмигнув пыльным окном.
Негласное соглашение было почти заключено…
— Ну, что, Кира Дмитриевна? — высокая сухопарая риэлторша, откидывая с лица длинные, выбеленные волосы, заглянула в просторную гостиную. — Вы решили? Будете покупать эту квартиру или посмотрим другие? Лично я, ни за чтобы не отважилась жить в квартире с таким ужасным номером — приметы и все такое… — Валентина приподняла взмокшую от жары челку, подула на нее несколько раз и, посмотрев на застывшую у окна клиентку в шелковом брючном костюме цвета горького шоколада с тонкой серебряной полоской и серебряным топом, зло подумала: «Вот дура! Уж я бы раскрутила папашку на самое дорогое, любовное гнездышко в центре Москвы, а эта все выбирает, все экономит», — но вслух сказала совсем другое: — В этом доме свободны еще три точно такие же квартиры, но цена на них значительно выше этой.
Услышав про деньги, «клиентка» поморщилась и постаралась переключить свое внимание с болезненной, денежной темы на что-нибудь приятное: на море, солнце и золотой песочек, на котором загорали ее дочери и родители.
Но подумать о приятном у нее не получилось — с самого утра мысли Киры были заняты предстоящим разговором с почти уже бывшим мужем.
Она сама захотела развода сразу после рождения второй дочери, сознавая свою ошибку, выйдя замуж за нелюбимого человека — решила отомстить жениху Павлу Шубину (как она считала, бросившему ее), а получилось… она запуталась в этом браке, как в липкой паутине (в обязанностях, обязательствах, соглашения…), и ненавистный брак затянулся на целых пятнадцать лет — сначала муж умолял не разводиться из-за отсрочки от армию, потом из-за московской прописки, потом из-за хорошей работы… Кира соглашалась ради дочерей сохранять видимость брака и «образцовой семьи», а муж не заставлял исполнять «супружеский долг» и платил хорошие алименты на дочерей.
Увидев Киру с богатым, пожилым бизнесменом «в обнимку», рассерженный Анатолий, пригрозил разводом (наконец то!!!)…
Кира подготовила документы на развод — осталось только подписать мужу… и надо было ехать, убеждать, уговаривать…
Затеянный Кирой обмен своей квартиры на большую разом обрывал прежние отношения и давал возможность ей и дочерям спокойно жить дальше, не оглядываясь на прошлое.
Эта четырехкомнатная квартира в новом доме стала для нее подарком Судьбы (денег едва хватало на покупку) — отказываться из-за такого пустяка, как тринадцатый номер, было в ее положении верхом безумия!
— Ну что, будете смотреть другие квартиры? — поторопила риэлторша задумавшуюся клиентку.
— Нет! Остановимся на этой…
«— Всегда мне приходится все делать самой! Где же мой рыцарь на белом коне?! (При упоминании о рыцаре Кира загадочно улыбнулась, глаза ее подернулись романтической поволокой). В каком заколдованном лесу ты сейчас бродишь, мой милый, славный Ланселот? Разве пристало благородной королеве самой выходить на ристалище и защищать свою честь? Ладно, по боку устаревшие рыцарские понятия — мы же современные люди! Сейчас надену помятые доспехи, сяду на боевого коня, возьму в руки затупившееся в сражениях копье и вперед в бой с драконами…»
Одним из таких заколдованных драконов, с которым Кира вела полусерьезную войну, был Дмитрий Викторович Юшкин-Сумароков — властный, не терпящий возражений пожилой мужчина в золотой сверкающей чешуе, слепящей глаза и не дающей возможность разглядеть за богатством и респектабельной внешностью обыкновенного человека, одинокого, ранимого, еще недавно страдающего от потери близкого человека — сына Павла Шубина и обретенного вновь, благодаря Кириным стараниям.
Судьба столкнула их лбами, заставив вспомнить и пожалеть о совершенных в прошлом ошибках, и тут же, забавляясь, связала жизни столь разных людей в один крепкий узел: старшая дочь Киры Виктория оказалась дочерью Павла и внучкой Дмитрия Викторовича Юшкина.
Достав из сумочки телефон, Кира и позвонила, жалела о том, что потратила слишком много денег на покупку для своей лошади английского седла, нарядной уздечки с серебряными бляшками, разноцветных вальтрапов и бинтов в тон — впредь надо быть бережливее, тогда пришлось бы меньше брать кредит на ремонт квартиры…
На ее звонок быстро ответили.
— Ну что, Кира, понравилась вам эта квартира?
В тишине необжитого пространства низкий, мужской голос прозвучал необычно близко. Ощущение его присутствия в квартире было таким реальным, что, Кира опасливо посмотрела по сторонам.
— Квартира хорошая, — дипломатично начала она разговор и вздохнула — спорить и выяснять отношения она не любила, голова начинала болеть… — У Виктории и Алисы будут свои комнаты, у меня отдельная спальня… К тому же этот дом недалеко от Ленинградского шоссе — отсюда до дачи рукой подать.
— Вот и хорошо! Меня сегодня тоже можно поздравить! — Дмитрий Викторович сделал интригующую паузу и с гордостью продолжил: — Я, наконец, выбрал загородный дом. Хотелось, чтобы и вы его посмотрели, оценили женским взглядом.
— С большим удовольствием, — быстро согласилась Кира, опасаясь возвращения разговора к ее «квартирному вопросу». — А где?
— В Синьково —
