в пятнадцати минутах езды от вашей конюшни.
На покупку половины конюшни была истрачена значительная сумма, и теперь Кире приходилось экономить, но зато у нее появилась любимая работа…
— Вы же хотели дом на Рублевке, — напомнила она, привычным движением откидывая со лба русые, волнистые волосы — пора было идти в парикмахерскую, но времени на свою персону из-за взваленных на себя обязанностей по ремонту конюшни и оставленных на ее попечение домашних животных катастрофически не хватало.
— Если вам не нравиться мое соседство, — добродушно усмехнулся в трубку Дмитрий Викторович, нетерпеливо поглядывая на еле двигающиеся стрелки швейцарских часов, — то у меня еще есть время отказаться.
— Нет, нет, что вы! — поспешила успокоить его Кира — она чувствовать себя пленницей, запутавшейся в отношениях с этим непростым человеком и его сыном… — Я рада, что вы выбрали именно этот дом, и оценила вашу жертву. Вы ведь сделали этот выбор только ради меня?
— Ну, что ты, Кира! Какие между нами могут быть счеты…
Он не стал разубеждать ее относительно жертвы — у него были свои меркантильные интересы выбрать именно этот загородный дом, но знать ей об этом не полагалось — пусть думает, что это была именно жертва с его стороны. Возможно, это поможет ему в дальнейшем сыграть на ее чувствах обязанности и благодарности и получить куда большие дивиденды, чем материальные затраты на, в общем-то, не нужную ему собственность.
— Этот дом обойдется мне не на много дешевле, чем на Рублевке. Он большой, трехэтажный с огромным участком настоящего леса, с газоном, клумбами, розами… И никаких грядок! Кажется, недавно мы с тобой мечтали именно об этом?! — Дмитрий Викторович подождал пока охранник откроет заднюю дверь иномарки, вышел из «Ауди» цвета слоновой кости и, критически оглядывая новый, кирпичный дом, поинтересовался: — Вы сейчас в какой квартире?
— А… Я? В первом подъезде…
Кира не сомневалась, что номер квартиры Дмитрию Викторовичу не понравиться, но посвящать его в свои денежные затруднения ей не хотелось. Узнай он о них, он тут же выложит нужную сумму — даже не в долг, а просто так, «по-родственному» — и никогда не напомнит о столь «ничтожной услуге», но быть обязанной ему Кира не хотела: тогда она уж точно потеряет свою независимость от него, потеряет право спорить и поступать согласно своим понятиям и желаниям.
Последнее время она и так чувствовала себя птичкой в клетке, сотканной из обязательств, подарков и отношений, в которую добровольно посадила себя, повинуясь болезненной жалости и гипертрофированному чувству ответственности не только за себя и свою семью, но и за окружающих ее людей.
— Ждите в квартире, мы поднимаемся, — услышала она низкой, мужской голос и разом очнулась от своих мыслей.
— Что???
Какое-то время она стояла посреди пустой комнаты, удивленно глядя на свой мобильный, пока не услышала звук открывающейся входной двери…
2
В квартиру вошли двое: высокий, плотный, седой мужчина с холодными, серыми глазами и осанкой английского лорда и здоровенный, широкоплечий, молодой человек с каменным простоватым лицом и такими же каменными мускулами, плохо скрываемыми расстегнутым пиджаком.
— Добрый день, — поздоровался Дмитрий Викторович Юшкин с дамами и придирчиво оглядел просторную гостиную с огромными панорамными окнами. — Ну, что ж, на первый взгляд дом неплохой… если не считать номера квартиры.
— Причем здесь номер?! — обреченно произнесла Кира.
— Поговорим об этом позже, — миролюбиво предложил мужчина и повернулся к охраннику. — Пусть Арсен поднимается.
Сергей тихо произнес несколько слов в микрофончик, закрепленный на левом ухе и снова замер у двери, а Дмитрий Викторович, загадочно улыбаясь, подошел к пыльному пластиковому окну.
За окном полыхало лето.
Июль подходил к концу, унося с собой беспечность отпускного периода — всегда кажется, что лето будет длиться долго, но не успеешь оглянуться, а оно уже прошло… Еще чуть-чуть и школьники потянутся к дому, с сожалением вспоминая о прошедшем лете и строя планы на следующий вольный сезон.
Подумав о школьниках, Дмитрий Викторович почувствовал, как сердце тревожно и радостно дрогнуло в его груди — он ждал начало этого учебного года, как никогда в жизни.
Что он ему принесет? Исполнение планов или…
В комнату быстро вошел невысокий, черноглазый молодой, человек с черными волосами, собранными сзади в короткий хвост. В руках у него была большая круглая клетка, накрытая темным, шелковым платком.
— Здравствуйте, Кира Дмитриевна, — с едва заметным акцентом поздоровался Арсен и, кивнув Валентине, поставил клетку на пол в центр комнаты.
С риэлторшей Арсен поболтал пару раз, пока «хозяева» осматривали очередную квартиру.
Подойдя к клетке, Дмитрий Викторович, словно фокусник, сдернул с нее блестящую, шелковую ткань.
В круглой клетке на жердочке неподвижно сидел огромный красно-синий попугай Красный ара — Ара макао. Черными круглыми глазками смотрел он, не мигая, в пространство, абсолютно не реагируя ни на смену освещения, ни на склонившихся к клетке людей.
— Это подарок… вашим дочкам, — пояснил Дмитрий Викторович, напряженно глядя на удивленно вскинувшую бровь женщину — после месяца знакомства для него все еще было тайной, какая реакция последует за его столь необычным, живым «подношением». — Не сердитесь, Кира, что не спросил вашего согласия на такой обременительный подарок, но, увидев этого красавца в доме… сотрудника фирмы, не смог сдержаться и купил его для ваших девочек.
«— Не было у бабы заботы — завела она порося, — усмехнулся Кирин внутренний голос и, как всегда, принялся ворчать и возмущаться. — Мало того, что дочери, уехав с бабушкой и дедушкой на море, спихнули на тебя шотландского кобеля и морского свина, а теперь этот разлюбезный «потомок дворянского рода» Юшкиных — Сумароковых пытается всучить тебе, до кучи, дикого африканского монстра в золоченой клетке с красными, шелковыми кисточками… Откажись от этого подарка пока не поздно!»
«— Отстань! — привычно отмахнулась Кира от ворчаний своего внутреннего голоса и провела ногтем по толстым стальным прутьям».
«Дынь-дынь-дынь» — гулко отозвались прутья клетки.
Попугай не шелохнулся.
— Я понимаю, что надо было подождать возвращения девочек, — не получив одобрения, продолжал оправдываться Дмитрий Викторович, постепенно превращаясь из огнедышащего дракона в кроткого, золоторунного барашка, — и
