возьми карандаш и ластик, если там ещё остались, бумагу держи.
Она протянула мне большой лист для акварели. Светка уже призывно махала рукой. Свободных мест было множество, но я протолкалась среди неудобно расставленных мольбертов к самой стене – Светка всегда любила галёрку.
– Рисуй вазу по этому примеру, – скучающе сказала преподавательница, ткнув пальцем в большой плакат, на котором были изображены этапы рисунка вазы. Вначале как набор геометрических фигур, после уточнённая, после с тенями и в конце концов шикарная ваза, больше похожая на фотографию.
– Скукотища, – Буркнула Светка, стоило сесть рядом.
Отвечать смысла не было. А тем более рассказывать, что мне, наоборот, совсем не скучно. В крови до сих пор гуляет адреналин, вызванный мужским голосом и непонятными словами. Я похожа на Мадонну? Я?! На ту бабищу с картины? До сих пор не могу решить, это комплимент или оскорбление.
Я крепила остатками бумажного скотча лист на мольберт, брала протянутый Светкой карандаш и смотрела на преподавательницу. Та явно была не в настроении и выглядела чем-то сильно расстроенной. И она кое-что знала. Знала про то, что я нашла на чердаке. Да, так и стоит его обозначить – Находка.
Осталось только придумать, как вытянуть из неё нужную информацию.
А мне нужно?
Я отчего-то глубоко и грустно вздохнула. Сердце так и стучало, не желало утихомириваться.
– Ты чего? – Тут же насторожилась Светка. Нюх у неё, как у собаки, которая жратву раз в неделю видит.
– Жалею, что талантом к рисованию небеса обделили.
Даже круги на моём ватмане были кривыми.
Она недоверчиво хмыкнула, но отстала.
Странно как… Раньше я не скрывала от Светки своих мыслей, наоборот, была словно открытая книга. Но сейчас свою Находку ни с кем делить не хотелось.
Чиркали мы карандашами на этом занятии часа полтора. Светка сразу бросила вазу рисовать и стала изображать какое-то чудище с щупальцами вместо рук и тремя рядами зубов. Я честно старалась следовать схеме, но известно, что если нет таланта – хоть кол об голову чеши, ничего не выйдет. Не вышел у Данилы-мастера каменный цветок, не вышел.
Зато повезло с другим. Стоило преподавательнице взглянуть на часы, как она воскликнула:
– Над же, как поздно! Занятие закончено! Можете уходить.
И даже не взглянула, что мы там намалевали. Вдруг среди нас бриллиант попался, будущий Рембрандт? Как он узнает о своём гении, если всем вокруг плевать?
Впрочем, все резко подскочили со своих мест и стайкой ринулись прочь из помещения. Светка тоже ломанулась, но остановилась у двери, смотря на меня так, будто у меня на лбу рога выросли и голос стал как у солиста её любимой трэш металл группы. Данный взгляд означал – и чего ты тут застряла?
Жуть как не хотелось сваливать, не вытянув из преподавательницы что-нибудь о моей Находке. Но как вытянуть? Не станет она первому встречному душу выворачивать, да ещё и «трудному подростку» как нас всех тут называли. Вообще разговаривать не станет.
Вот тогда-то и свезло. Словно впервые увидав помещение, преподавательница оббежала его диким взглядом, вздрогнула и сказала:
– И как это освободить? Я, что ли, таскать всё наверх буду?
Она тут же замолчала, морщась, но шанс был использован мною по-полной! Я качнула головой, намекая Светке, что ей следует свалить, а я задержусь. Она поняла, пожала плечами, по типу – что опять за дурь тебе в голову дала? – и вышла. Будет ждать меня в комнате, скорее всего. А у меня образовалось важное дело.
– Таисия Павловна, может, нужно помочь? Вы говорите, что делать, у меня полно времени.
– Помочь? – Она впервые взглянула на меня с интересом и протянула. – Даже не знаю, ты всё-таки девушка, а на чердачное помещение таскать эти мольберты и стулья физическая сила нужна.
– А давайте я попробую один донести и скажу, было ли тяжело?
– Хорошо.
Согласилась она слишком быстро для той, кто волнуется о чужом здоровье. Но чего греха таить, мне тоже на её здоровье было присесть.
В итоге я взяла два стула, которые Таисия Павловна ненавязчиво подтолкнула ко мне, а она – мольберт в количестве одной штуки. И такое лицо состроила, будто слона подняла.
Ну ладно.
– Куда нести?
– Иди за мной.
Тащить стулья было неудобно, но жажда узнать о чердачном секрете всё перевешивала.
Сердце замерло, когда мы начали подниматься по лестнице. Если бы Таисия свернула не в нужное мне помещение – это было бы фиаско. Я даже обратилась ко всем богам одновременно с просьбой мне помочь. И бинго! Преподавательница свернула и открыла именно нужную мне дверь. Я чуть не запела от радости.
В комнату, где я обнаружила странного парня, она входила очень осторожно. И оглядывалась так, что сразу стало понятно – ищет его. Не найдя, Таисия вздохнула и резко сказала:
– Здесь ставь у стены. И плотнее, чтобы больше влезло.
Так и хотелось ей ответить грубо, но пришлось послушаться, закрыть рот и отправиться за новой партией. Я тащила очередные стулья и чертыхалась сквозь зубы, поминая недобрым словом не только преподавательницу, но и этого психа с чердака, из-за которого теперь тут корячилась. И самое гадкое и необъяснимое – не могла понять, зачем, но и не могла остановиться.
Отступать не в моих правилах, так что пришлось продолжать. Таисия периодически помогала в меру сил своих слабых, то есть таскала через раз по одному мольберту, но вскоре устала и предоставила работу мне.
Сделав ещё две ходки, я тоже прикинулась уставшей и присела отдохнуть. Поближе к мольберту, который так и валялся на полу с тех пор, как его уронил тот нервный парень. Просидела секунд десять, любуясь недовольным лицом Таисии Павловны и вскричала:
– Ой, мольберт упал!
Бросилась поднимать и подняла, конечно, ватманом кверху.
– Смотрите, тут чистая бумага! – Удивлённо сказала я. – Откуда, интересно?
Хотелось, конечно, прямо спросить, но это палево – недооценивать противника не стоит, даже когда кажется, что в её почтенном возрасте мозги уже скисли.
Таисия Павловна вздохнула и ничего не ответила.
– Куда его положить? – Вертя в руках ватман, спросила я.
– Ах, дай сюда.
Преподавательница выхватила его у меня из рук и стала рассматривать с обеих сторон.
– Ни единой чёрточки, – вид у неё был по-настоящему несчастным. – Ничего.
– А тут должны быть чёрточки? – Быстро поинтересовалась я.
– Да что ты понимаешь!
Свербело ответить: «побольше вашего», но пришлось молчать. И слегка постучать по стулу, который я притащила. Таисия Павловна быстро вспомнила, в чьей помощи нуждается и решила побыть вежливой.
– Талант – такое хрупкое чудо, такое эфемерное,
