они считают отклонением от нормы.
— Орден — это люди, — сказал Ник. — Люди меняются.
— Возможно, — сказал Бахир.
— А что насчет трупа драконоида? — спросила Джули с дивана.
— Это было одно из созданий Шакуша. У меня был страх, что мой меч пройдет сквозь него точно так же, как кинжал прошел сквозь меня, когда мои люди впервые испытывали меня. Я хотел убедиться, что мой клинок работает, что я смогу использовать его на Шакуше в следующий раз.
— Расскажите мне о шкатулке, — сказал Лютер. — Это явно какой-то межпространственный блок сдерживания.
— Что это значит? — спросил Мэхон.
— Шкатулка — это объект, который существует как одна вещь в нашей реальности и что-то еще в другой. Она ведет в место, которое связано с нашим местом существования, но также находится за его пределами.
— Как туманы кельтских богов, — сказала я.
— Да. Это означает, что кто-то должен активировать портал в то другое место, держать его открытым, а затем закрыть, как только джинн будет помещен в шкатулку. — Лютер повернулся к Бахиру.
Бахир кивнул.
— Есть ритуал. Я запомнил его. Шкатулка должна стоять на земле — например, если она будет стоять на втором этаже, то не сработает, и я должен нарисовать сложный круг и написать вокруг него священные стихи. Затем я своей кровью должен открыть портал и держать его открытым. Как только серьга будет помещена в шкатулку, и если все будет сделано правильно, я стану проводником и изгоню его. Проблема в том, чтобы положить серьгу в шкатулку. Кто-то должен убить человека-носителя, физически забрать серьгу и отнести ее мне. Шкатулку нельзя переместить, как только она будет установлена.
— Это будет действительно сложно, — сказал Лютер.
Спасибо тебе, Капитан Очевидность. Шакуш сделает все, что в его силах, чтобы его не посадили в карцер. Даже если мы привлечем весь Орден и сумеем вырвать серьгу у нынешнего хозяина, тот, кто прикоснется к ней, станет целью Шакуша. Он может перебить рыцарей одного за другим. Тьфу.
— Мы поможем, — сказал Мэхон во внезапно наступившей тишине.
Джордж вздрогнула.
— Папа?
Он обнял ее за плечи.
— Меня не волнует, насколько он силен. Никто не тронет моего будущего зятя.
— Значит, ты держишься подальше от серьги, — сказал Кэрран.
Мэхон посмотрел на него.
— Он беспокоится о желаниях, которые ты можешь загадать, — сказала я ему. — Желание номер один, Кэрран — Царь Зверей. Желание номер два, Джордж — его консорт. Третье желание — ты превращаешься в еще большего медведя.
Джордж в ужасе уставилась на меня.
— Ты так плохо думаешь обо мне? — спросил Мэхон. — Это действительно больно.
Он казался искренне расстроенным. О нет. Я задела чувства своего будущего свекра.
— Мы все еще не знаем, где Шакуш, — сказал Ник. — Вы чувствуете его?
Бахир покачал головой.
— Я знаю кое-кого, кто может, — сказала я. Я, вероятно, отправлюсь прямиком за это в ад, но выбора не было. Мы должны были спасти Эдуардо и город.
— Ты не можешь использовать Митчелла, — сказал Лютер. — Во-первых, это неэтично. Во-вторых, это жестоко. В-третьих, он был моим коллегой, и это вопрос элементарной человеческой порядочности. Он упырь, черт возьми.
— Что, если бы он больше не будет упырем? — спросила я.
Лютер открыл рот и сделал паузу.
— Ты думаешь снова поджечь его?
— Так вот как это выглядело?
— Да. На самом деле я был обеспокоен.
— Тогда да. Что-то вроде этого.
— Мой моральный долг требует защищать его, — сказал Лютер. — Ответ — нет.
— Почему бы нам не спросить Митчелла, хочет ли он этого? — спросила я. — Если он скажет «нет», я уйду. Если он вызовется, ты поможешь мне.
— Помочь тебе сделать что именно? — спросил Ник.
Объяснять было слишком долго и сложно.
— Увидишь. Бахир?
— Да.
— Почему вы не превратились в упыря?
Бахир моргнул.
— А должен был?
Упыри были джиннами без достаточного количества магии, чтобы принять свои истинные формы. У него, должно быть, было достаточно магии.
— Вы можете превратиться в ифрита?
Бахир улыбнулся.
— Не до конца.
Это все объясняло. У него уже было достаточно магии, поэтому он миновал стадию упыря.
— Хорошо. — Кэрран наклонился вперед, в его голосе безошибочно слышались командные нотки. Внезапно все внимание сосредоточилось на нем. — Нам нужно ограничиться. Чем больше людей, тем больше потенциальных целей для одержимости джинном. Это буду я, Кейт, Бахир, Мэхон, Джордж. — Он взглянул на Мэхона. — Кто-нибудь еще?
— Я поговорю с семьей — сказал Мэхон.
— Я! — Джули вызвалась добровольцем.
— Нет, — сказали мы с Кэрраном одновременно.
— Но…
— Ты только что получила от объединенных родителей «нет», — сказал Лютер. — Ложись, ты проиграла бой.
— Я пойду. — Дерек вышел из тени в коридоре.
Кэрран задумался.
Дерек ждал.
— Хорошо, — наконец сказал Кэрран. — Кто еще?
— Я пойду, — сказал Лютер. — С оговоркой, что если джинн вселится в меня, один из вас убьет меня. Мой магический резерв слишком велик.
Кэрран посмотрел на Ника.
— Шесть рыцарей, — сказал Ник. — Включая меня.
— Этого должно быть достаточно, — сказал Кэрран.
Мэхон и Ник одновременно поднялись, направляясь к телефону. Я поднялась наверх, чтобы одеться.
Глава 21
КЭРРАН ВЪЕХАЛ на парковку перед зданием «Биозащиты», следуя за грузовиком Лютера. Дерек пошевелился на заднем сиденье. Он был таким тихим и неподвижным, что я почти забыла о его присутствии.
По дороге был момент, когда я подумала, что когда-нибудь будет по-другому. Но потом решила, что сошла с ума. Так будет всегда: каждые несколько месяцев ехать на верную смерть, пытаясь защитить людей, которых мы никогда больше не встретим. Некоторые люди занимались рисованием, некоторые пекли. Мы сделаем это, что бы, черт возьми, это ни было. Я просто не хотела умирать. Я не хотела, чтобы умирал Кэрран. Я хотела спасти Эдуардо.
Я хотела, чтобы все было как обычно, если не на несколько месяцев, то хотя бы на несколько недель.
Сегодня вечером магия разошлась вовсю. Когда я вышла из машины, меня обдал теплый ветерок. В воздухе чувствовалась перемена.
Темная тень скользнула по звездам над головой, когда угольно-черный крылатый конь пролетел по воздуху, кружа по двору. Арабские лошади никогда не были моими фаворитами. Они были преданны до предела и готовы были загнать себя до смерти ради отличного гонщика, но, на мой вкус, были немного взвинченными. Но эта лошадь была совершенна, от бархатной шерсти и шелковистой гривы до заостренных копыт ее изящных ног. Огромные крылья, черные, как полночь, распростерлись на ее плечах. Она скользила в воздушных потоках грациозным существом из ожившей легенды. Даже Мэхон наблюдал за ней, наполовину высунувшись из своей машины.
Я краем глаза посмотрела на Кэррана,
